— Похоже, она права, Мартин. Посмотрим, удастся ли нам переиграть его.
Не отрывая взгляда от незваных гостей, стоявших у ворот, Мартин прошептал друзьям:
— Видно, в этой игре нам придется блефовать. Шести жемчужин у нас все равно пока нет, и когда они появятся — я не знаю. Давайте попробуем узнать, что за козырь приберег этот нахальный чешуйчатоголовый.
Ласк Фрилдор тем временем нетерпеливо облизнулся.
— Я ж-жду ответа, мыш-шь.
Мартин с деланой беззаботностью перегнулся через край стены и по возможности весело поинтересовался:
— Предположим, что эти жемчужины у нас. Если мы их тебе отдадим, то что мы получим взамен?
— Мыш-шь-аббата и молодую полевку вдобавок. Ж-живыми.
Сердце Мартина екнуло, но он возразил с невозмутимостью:
— Ящерица, ты врешь. Чем докажешь, что они у тебя? По сигналу генерала один из надзирателей размахнулся и швырнул на стену какой-то сверток с привязанным к нему для веса камнем. Сверток упал прямо посередине смотровой площадки. Аума взяла его и разорвала привязывавшие камень веревки. Худшие опасения Мартина подтвердились, когда Аума протянула ему две пары рэдволльских сандалий, одна пара чуть больше другой. Мартин с трудом совладал с голосом.
— Ну и что? — крикнул он. — Это всего лишь две пары сандалий. Мало ли с кого ты их снял.
Ласк Фрилдор улыбнулся, обнажив два ряда чудовищных зубов:
— Ваш-шу мыш-шь з-зовут Дьюррал. Имя полевки — Фиалка. Тебе нуж-жны ещ-ще доказ-зательства? Держ-жи. — Ласк размахнулся и кинул какую-то небольшую вещицу, стараясь попасть на смотровую площадку.
Командор на лету поймал брошенный предмет.
— Очки настоятеля, — со вздохом произнес он, показав Мартину погнутую, без стекол оправу.
Ярость обуяла воина, и выдре с барсучихой стоило немалых усилий сдержать его, чтобы он один не бросился в неравную схватку против всех стоявших перед воротами врагов. Удерживаемый друзьями, Мартин прокричал:
— Если хоть один волос упадет с их головы, я убью и тебя, чешуйчатая башка, и всю твою банду.
Ласк Фрилдор никогда не слышал, чтобы в голосе кого-нибудь из его противников было столько ярости. Он понял, что предупреждения Ромски не были пустыми словами. Он крикнул в ответ:
— Твои друз-зья ц-целы и невредимы. Но они далеко отс-сюда, на корабле в открытом море. Тебе не удас-стся их с-спас-сти. Отдай мне ж-жемчуж-жины, и я приведу тебе пленников.
Выдвинув свой ультиматум, генерал развернулся и в сопровождении своего отряда скрылся под покровом леса.
Не подозревавшие о том, что произошло наверху, Пижма, Ролло, Пинким и Краклин спокойно сидели в винном погребе, в очередной раз перечитывая третье послание, на их взгляд еще более бессмысленное и запутанное, чем предыдущие.
Третья слеза моя — у мертвеца,
Что был противником мне до конца.
Мой лучший враг и друг, он стих.
Читай, разгадывай мой стих.
Лежу в стенах аббатства я,
Во мне таится жизнь твоя,
Хотя ни птица и ни зверь
Не выживут во мне, поверь.
Ролло снял очки и тяжело вздохнул:
— По мне, так полная белиберда. Ничего не понимаю. Как там у нас дела с одуванчиковым вином? Осталось еще? Краклин, плесни-ка мне пару глотков.
Наливая вино, белочка высказала предположение:
— Может быть, мертвец, о котором пишет Фермальда, Седоглуп? Помните, что написано в двух первых строчках? Как думаешь, Пижма?
Еще раз пробежав глазами текст, ежиха покачала головой:
— Нет, вряд ли. Останки Седоглупа находятся в скалах, а в стихотворении четко сказано — в стенах аббатства.
Мышка Пинким кивнула:
— Согласна. То, что мы ищем, находится в стенах аббатства. И что-то подсказывает мне, что речь идет не о главном здании, а о территории вокруг него.
Краклин почесала затылок и согласилась:
— Все правильно. Когда речь идет о чем-то, что находится не в главном здании, мы говорим «в стенах аббатства», а не «в аббатстве».
Уже уставший было и отвлекшийся Ролло заинтересовался рассуждениями своих молодых собеседниц.
— Понятно, — кивнул он. — Значит, остается что: огород, двор, лужайка… Теперь давайте вспомним, кто у нас там похоронен. Что-то мне в голову ничего не приходит.
Фарло Стамп, который все это время занимался восстановлением порядка на стеллаже с винными бочонками, оторвался от работы, вытер лапы углом передника, прокашлялся и сказал:
