— Зачем открутили? — переспросил Ян Адамович. — Ну, из хулиганских побуждений… чтобы упал софит.
— Чтобы упал? — обалдел Геннадий Петрович, он никак не мог понять цели диверсанта. — Зачем?!
— Да что ты меня пытаешь! — взорвался всегда спокойный Ян. — Заладил: зачем да зачем! Не знаю! Не понимаю! Никого не подозреваю! Идиотизм какой-то. По большому счету, нужно полицию вызвать.
— Только не это! — взвизгнул главреж, замахав руками, хотя понимал, что Ян прав: от софита дурно пахло.
— Сам не хочу, — признался Ян. — Кто будет виноват? Я. Я же отвечаю за аппаратуру.
А скандал?! Нет-нет, только не это. Решено было усилить контроль за безопасностью и понаблюдать за всеми сообща… Ну, типа пошпионить.
Ресторан был пуст. От слова «совсем». Маленький ресторан с круглыми столиками на две-четыре персоны, отделанный в желто-коричневых тонах, находился недалеко от театра, но артисты на обед сюда не бегали — зарплата не позволяет. А Геннадий Петрович захаживал иногда, здесь он не боялся открыто говорить о проблеме, потому что подслушивать некому да и незачем.
Надо сказать, история странная, если не хуже, даже Анфиса поначалу растерялась и молчала с минуту, выслушав, что именно беспокоило Гену. Но вот она налила в стакан минеральной воды, правда, прежде чем выпить хотя бы глоток, задумчиво сказала:
— И я не понимаю, кому понадобилось и зачем? Какая-то тупая выходка… а если шутка, то слишком злая. Софит мог упасть на голову любому из нас.
— До падения там сидела Боярова… в кресле сидела… Его ставят у второй кулисы, чтобы при смене картины сразу вынести на точку.
— Я помню, где оно стоит.
— Саша поднялась, и тут грохнулась эта бандура. Прямо в кресло.
— Жуть какая! — передернула плечами Анфиса. — Ее могло попросту убить. Но открутить болты специально, перерезать кабель, чтобы софит уж точно упал… нет, Гена, это невозможно, никто не мог… нет! И цель — какая? Кто-то хотел сорвать премьеру? Тогда выбор времени странный — почему за день до премьеры, а не на премьере? Кстати, ты-то что думаешь? Только честно.
Он сначала тоже выпил водички. У творческих людей интуиция развита, как у змей чутье перед землетрясением, Геннадий Петрович чуял: что-то тут не то, какая-то гнусная интрига, и ему показалось, он догадывается, откуда ветер дует:
— Либо по заказу городской администрации провоцируют крупный скандал, так сказать, создают повод, чтобы закрыть нас, ну, или хотя бы урезать до минимума финансирование.
— Ге-ена… — протянула Анфиса, давая понять уже интонацией, что его предположение глупое. — Нашим чинушам повод не нужен, им бояться некого, а высокому начальству на нас вообще начхать, оно не видит тех, кто внизу. И потом, дорогой, финансирование идет из центра, а не из городской казны. Остается второе «либо».
— Что? — не понял он.
— Ну, ты сказал: либо по заказу администрации софит упал, либо… что?
— А, — вспомнил, наливая себе второй раз воды. — Не знаю. Представляешь? Не-зна-ю!
Анфиса подумала и нашла самое удобоваримое объяснение:
— А разве не могли эти болты сами расшататься и выпасть, а кабель оборваться под тяжестью?
— Одновременно все? Не могли.
— Ты так категоричен, а если…
— Исключено, — перебил Геннадий Петрович. — Ян, поверь, разбирается лучше всякой экспертизы в софитах, креплениях и… так далее. Мы решили не вызывать полицию, только я теперь думаю, зря не вызвали. У меня к тебе просьба или… нет, приказ. Прекрати кусать Боярову…
— Я всех кусаю, не люблю нашего брата…
— Помолчи. А то мало ли, вдруг кому-то в голову взбредет подлая мысль, что ты и сбросила на нее софит? Твой язык — твой первейший враг.
От возмущения Анфиса хватала ртом воздух, словно умирающая золотая рыбка на песке у ног браконьера. Однако шок проходит, какой бы силы он ни был, а первейшая актриса по характеру женщина крепкая, она выдержала испытание даже медными трубами! Потому опомнилась быстро и взяла в руки меню.
— Так… — сказала Анфиса, глядя на строчки и цены. — Нанесем максимальный материальный ущерб нашему главному режиссеру…
Это была пауза, чтобы окончательно укротить гнев, пауза, чтобы мгновенно обдумать ситуацию и сделать выводы, а намек главрежа такой топорный, что заслуживал Гена самой страшной кары. Неожиданно Анфиса подалась через столик к нему корпусом и угрожающе процедила:
