Едва зажглась немощная заря, вся армия была на ногах, напряженно ожидая, что рассеется утренний туман. Вот показалась чахлая высокая трава, уныло качающиеся метелки. Затем стала видна дорога, опрокинутый котел, валяющийся в большой луже…
— Получилось! — радостно завопил Хани и закружился в диком танце. — Получилось!
Прямо на дороге и рядом с нею лежали пять больших железных болванок, покрытых коричневой коростой ржавчины, рядом с ними белели рассыпанные кости.
Снадобье Ториль подействовало сильнее, чем предполагала принцесса. В котел с водой намешали изрядное количество красной глины и влили свежей крови для запаха (добровольцы отыскались, каждый дал понемногу). Принцесса резонно предположила, что тигры не будут слишком придирчиво разбираться, что именно им поднесли. А железо не переносит воздействия воды…
Как немного ранее вид Железного Замка разочаровал Чани, точно так же остались недовольны и другие. Они ожидали увидеть могучую цитадель, что-то похожее на пограничные крепости Найклоста, со стенами, уходящими под самые облака, а вместо этого перед ними предстала невзрачная крепостца. Когда Хани высказал это, Ториль довольно ехидно уточнила: он действительно предпочел бы увидеть огромный замок, штурм которого стоил бы жизни многим тысячам воинов? Хани не нашелся, что ответить, и смущенно пробормотал, что его неправильно поняли.
Если границы владений Безымянного определить было нетрудно, и приграничные дороги были отменно обустроены — постарались «черепахи» на совесть, — то ближние подступы к замку оказались едва проходимыми. Свои резоны в этом имелись — каждый правитель стремится максимально обезопасить свое жилище, особенно если у него есть причины полагать, что он не пользуется горячей любовью. К неприступности замковых стен добавлялась естественная сила местности, всякая попытка штурма становилась тяжелейшим испытанием для нападающих.
Железный Замок надежно спрятался от посторонних глаз в глухом и диком горном ущелье. Чтобы добраться до него, пришлось бы пройти по меньшей мере две лиги вверх по засыпанной обломками скал тропинке, которую, похоже, не только не пытались привести в порядок, а скорее, постарались превратить в нечто, почти не отличающееся от каменистой осыпи. По дну ущелья петляла мелкая, но очень быстрая речушка с совершенно ледяной водой, один вид которой заставлял зубы лязгать. Склоны гор по обеим сторонам ущелья оказались настолько круты, что ни человеку, ни даже горному козлу не по силам было их одолеть. Единственный путь — та самая почти непроходимая тропинка. Пустое бесплодное ущелье несколько раз круто изламывалось, что крайне облегчало засады. Да и вообще, кому придет в голову искать резиденцию правителя в столь глухих местах? Может, именно на это рассчитывал безвестный строитель Железного Замка?
По приказу Соболенка его подданные продолжали помогать Дъярву, коршуны исправно сообщали обо всем, что может встретиться на пути. Поэтому встреча с ульфхеднарами, затаившимися в горле ущелья, не стала неожиданной, разве что для самих нападавших.
Дъярв, когда ему донесли о первой засаде, тяжело вздохнул. От войска, вышедшего из Фаггена, осталась едва половина. Он порастерял воинственный пыл и жаждал одного — скорее завершить поход. Предложение Ториль «напасть и разгромить» вызвало у него приступ зубной боли. Хани тоже решительно выступил против, сказав, что следует постараться уладить дело миром, приберегая оружие напоследок.
— Меч — последний довод короля? — насмешливо спросила принцесса.
— Да, — мягко ответил Хани. — И, к сожалению, слишком решительный, чтобы после него можно было что-то исправить. Ведь не оружием мы проложили себе дорогу сюда. Я предпочитаю с живыми существами разговаривать иначе, чем с движущимися камнями и железом.
— С ульфхеднарами?!
— И с ними.
Ториль повернулась к Дъярву.
— Ты тоже так думаешь?
Дъярв кивнул.
— Ведь это мои подданные, я никогда не забывал этого. Плох король, начинающий войну с собственным народом.
— Хотела бы я поглядеть, как ты будешь управлять свирепыми медведями и их не менее свирепыми всадниками, — мечтательно промолвила Ториль. — Ты всерьез надеешься одолеть чары Безымянного?
