— Не говори глупостей Степа, ты же знаешь что это не так.
— Да прости. Я что‑то расклеился.
В деревне над нами закричали петухи.
Мне не шибко много доводилось слышать крика петухов, и поэтому их пронзительные голоса, были сравнимы разве что с надрывным воем пожарных сирен. А может быть, это близкий к помешательству разум искал схожие образы с прошлой жизнью? Как бы там ни было, а петухи разбудили не только дрожащих в яме чумазых людей, но и местных жителей в домах.
Сверху, не увидел откуда точно, в яму полетели хлебные караваи, полугнилые яблоки и засоленные рыбины. Едва проснувшиеся люди, почуяв запах пищи, вмиг обезумели, все как один бросились на еду, возникла давка а вслед за ней и массовая драка. Но я ее почти не запомнил. Только удар локтем в глаз оставил яркий след в душе и на лице, зато в руках у меня оказалась половина каравая. Спрятав хлеб под рваную рубашку, незаметно вышел из куча‑малы и подошел к сложившей голову себе на колени девушке.
‑ Держи, — сказал я, протягивая ей наш завтрак.
Хлеб, не смотря на черствость, был вкусным и терпким, так что вдвоем уплели половину каравая за какие‑то секунды. Девушка начала рассыпаться в благодарностях, но тут же замолчала, увидев что‑то за моей спиной. Я проследил за ее взглядом, и замер, хмуро наблюдая как в сопровождении четырех стражей в ловчую яму спустился капитан. Через секунду к ним присоединились трое высоких, но не таких крепких как воины, мужчин. И если с капитаном, лоб которого уже не походил на черно‑синию кашу, было относительно понятно, то эти трое в плащах, мягко говоря, внушали тревогу.
Плащи на них разных оттенков, но все объединял темный тон, и яркие знаки в форме черепа вместо заколки на груди. Двое из них выглядели зрелыми мужами: проступившая местами седина и гордо взлохмаченная борода. Но один из них был совсем молодым: коротко стриженый парень, почти мой ровесник.
— Строиться! — громко крикнул капитан. Его голос содержит столько чувств, эмоций и сдерживаемых угроз, что даже не шевелящиеся после страшной драки люди вскакивали и спешили встать в создающийся строй.
— Хорошо, — бросил мужчина в плаще, — пусть подходят ко мне по одному.
Видя что никто не спешит выполнять приказ, капитан ткнул пальцем в строй:
— Ты. Сюда!
Мужчина в рваном костюме и грязном галстуке побледнел, но вероятно больше страшась гнева капитана, а ни незнакомого человека в плаще, несмело сделал вперед несколько шагов.
Командующий парадом человек с лохматой бородой, схватил его за подбородок, всмотрелся в глаза и громко возвестил:
— Бездарь!
Капитан схватил бледного человечка за плечо пиджака и швырнул его в сторону.
— Там и сиди, — бросил он ему, более не глядя.
— Следующий, — попросил человек с бородой. Двое других в плащах стояли у него по бокам и хранили тишину.
— Ты, — приказал капитан следующему мужчине.
Тот, не изменившись в лице, смело шагнул вперед. История повторилась: «плащ» потянул человека за подбородок, во всеуслышанье возвестил о том, что тот бездарь и капитан швырнул его рядом с первым.
— Следующий.
Еще четверо людей полетело к сидящим «бездарям» прежде чем человек в плаще сказал нечто другое. Тридцатилетний мужчина подбородок которого он держал в руках, даже сморгнул услышав «сила». Капитан чуть приободрился, не трогая мужчину, указал ему направление в сторонке мол «тебе туда». А потом опять бездарь, бездарь, бездарь.
Когда очередь дошла до Кати, я аж вспотел, нелегко видеть, как родного человека оценивают какие‑то непонятные типы….
Когда костлявые пальцы старика схватили подбородок Кати, я едва сдержал порыв броситься на помощь.
На сей раз, бородатый мужчина всматривался в глаза дольше. В конце концов, бросил:
— Сила.
— Женщина? Ты ничего не путаешь? — спросил, кажется, искренне удивившись, капитан.
— Ты же знаешь, я не ошибаюсь, — горделиво произнес он, и его друзья за спиной величаво кивнули.
— Не знаю зачем это, но будь по твоему… — сказал капитан, пряча в глазах растерянность, — женщина тебе туда.
Повинуясь, Катя робко подошла к двум стоящим людям, которые обозначались как «сила» и оттуда приободряющее улыбнулась мне.
