Вышли на берег, и там тоже — пусто. На боку валяется ржавый буксирный катер. И это всё.
Но ивы, ни о чём не подозревая, живописно склонялись над водою, а жёлтый песок на берегу прямо-таки приглашал полежать, позагорать.
Расположились на берегу: что-то расстелили, что-то выложили из сумки. Рымницкий сразу же разделся. Оставшись в одних плавках, аккуратно сложил вещи. Он во всём любил аккуратность.
Почти незнакомая девушка — не раздевалась и странным образом сидела на коврике, выставив в сторону Дона босые ноги с красным лаком на ногтях и задумчиво глядя на зелёную полосу далёкого правого берега.
— А ты чего не раздеваешься, Тома? — удивился Рымницкий. — Неужели не хочешь купаться? Жара-то какая!
— Ой, хочу!..
— Так чего же?
— А не могу.
— Почему?
— А у меня нету купальника.
— Но ведь вчера… тогда, на пляже, у тебя был купальник… А сейчас — куда делся-то?
— Так то ж был чужой. Я его попросила тогда у одной девочки… у соседки — со мной на квартире живёт… А сейчас опять попросила, а она не дала.
— А почему не дала?
Тамара замялась.
— Она говорит мне: ты там будешь с кем-то в моём купальнике, а я здесь одна оставаться должна, что ли? Ну и не дала… А что же мне делать — разделить тебя пополам, чтобы и ей, и мне хватило?.. Игорь, иди купайся сам! — неожиданно просто предложила Тамара.
— А я так и сделаю, — ответил Игорь Степанович и бросился в воду.
Мощно работая руками, поплыл прочь от берега. Потом с открытыми глазами пошёл на погружение, продолжая двигаться вперёд. Дон изнутри!.. Фантастика!.. Это тебе не пролив между Суматрой и Малаккой!.. Вынырнул. Оглядываясь назад, залюбовался: красивый пустынный берег, красивые камыши, красивое дерево, красивая и почти незнакомая девушка под ним. Красивая и почти незнакомая Россия… Здорово!.. Жаль только, что Тома не плавает, не купается. Может, и в самом деле — нельзя девочке? Или настроения нет? Или с купальником и впрямь всё так и обстоит? Или это каприз у неё? Или какая-то форма женского коварства?
Когда вылез на берег, последнее подозрение перешло едва ли не в уверенность: ему удалось почти без особого труда уговорить Тамару пойти купаться «так просто».
Да, коварство!
Но ведь это даже и мило!
Тамара зашла за дерево, разделась там догола и, крикнув Рымницкому, чтобы он отвернулся, бросилась в воду.
«Игра начинается», — подумал Рымницкий и тоже бросился в воду.
С открытыми глазами пошёл на погружение.
* * *
На берегу Рымницкий достал фотоаппарат и к своему немалому изумлению безо всякого труда уговорил Тому попозировать.
Девушка сначала страшно удивилась, засмущалась, раскраснелась, но потом по указаниям Рымницкого уселась под деревом так, как было нужно — то есть живописно и без одежды.
— Игорь! Только ты — чур, чтоб руками меня не трогал!
Ага! Как бы не так!
* * *
Потом она снова оделась. Села рядом. Пошли рассказы из её личной жизни. Биографические подробности.
Девушка вырвалась из кошмара жалкого районного центра где-то в центре России и твёрдо вознамерилась начать жить не так, как её непутёвые, необразованные родители, и выбиться в люди. Пойти куда-нибудь учиться, например. Получить профессию. Создать семью.
Всё нормально. Девочка бросила свой убогий, полудеревенский быт и переехала в Ростов.
На словах у неё всё получалось очень здраво: увидела плохой пример и решила жить по-другому. Оба родителя у неё — люди по-своему умные. Умная и она. Но, если у неё папаша — злобная жадная дрянь, а мамаша стерва, то в кого же она уродилась такая хорошая? Где получила воспитание, которое не позволит и ей вести аморальный образ жизни?
Об этом Игорь Степанович тогда, в Арпачине, не подумал.
* * *
В скором времени он объявился на берегу Чёрного моря в городе Анапе, и все знакомые и незнакомые атомные подводники, которые имели обыкновение отдыхать там, просто-таки падали в обморок от зависти, когда он проходил по пляжу или по территории профилактория в компании столь юной и столь прекрасной особы.
У неё появились новые платья, и купальные одежды у неё теперь были собственные, а не чужие. Об этом Рымницкий позаботился — чтобы у девушки было в чём выйти погулять и в чём поплавать.
