- Он хорошо замаскировался и применяет какой-то особый пламегаситель на своей винтовке, - говорил капитан Трейзе, начальник разведки.
- Пусть так, - возражал Крамер, - но должен же он менять позицию, получать пищу, вообще двигаться - ведь нельзя же просидеть пять суток не шевелясь. Даже русский не может этого сделать. Ваши люди плохо наблюдают. Удвойте смены. Пусть полбатальона наблюдает, чорт возьми! Все равно у нас затишье... Ничего не делаем, а несем потери каждую ночь. Что же, по-вашему, целый немецкий батальон не может уничтожить одного русского снайпера!..
Действительно, советские войска на этом участке словно и не собирались наступать, что было не совсем понятно. Немецкий батальон держался в огневом мешке, и на этом все действия русских ограничивались.
Сегодня капитан Трейзе придумал новый трюк, чтобы обмануть советского снайпера и установить его позицию. Среди бела дня немцы, воспользовавшись попутным ветерком, поставили дымовую завесу вдоль всего картофельного поля. Несколько солдат с ведрами в руках вошли в густые клубы дыма и, пригнувшись, зашагали к реке. Не менее полубатальона следило за тем, что произойдет. Вся местность вокруг была поделена на мелкие сектора с немецкой тщательностью, и каждая пара солдат получила свой кусочек поля или луга для наблюдения.
Прошло несколько минут после того, как последний солдат скрылся в дыму. Раздался выстрел, второй, третий... Всего пять выстрелов! Солдат было тоже пятеро. Когда дым рассеялся, можно было увидеть на поле пять тел, по странному капризу лежавших так, точно они шли в развернутой шеренге, хотя каждый отправлялся в свой предсмертный путь поодиночке.
Ни один из лежавших не стонал, не шевелился. Все были мертвы.
- Этот снайпер не расходует зря свои пули, - пробормотал Крамер. - Этак его боекомплекта хватит на целый батальон... Заметили, по крайней мере, что-нибудь наблюдатели?
Капитан Трейзе, опросивший всех наблюдателей, доложил, что никто ничего подозрительного не обнаружил. Откуда вылетали пули, - оставалось невыясненным.
- Солдаты разбаловались от безделья! - воскликнул майор. - Я сам буду наблюдать.
Он приказал набросить веревки с петлями, на убитых и подтянуть трупы к окопам. Это было сделано, пока бледная пелена дыма, оттянутая ветром к реке, еще не совсем рассеялась.
- Проклятье! - сказал капитан, осмотрев трупы. - Все поражены в сердце. Если бы я не видел сам, ни за что бы не поверил.
План майора был прост. Один из трупов привязали к изломанной и простреленной во многих местах мотоциклетке, у которой чудом уцелели мотор и третье колесо на раме без коляски, завели мотор и пустили все это сооружение к реке с закрепленным неподвижно рулем.
Труп, подскакивая, медленно ехал на оглушающей выхлопами и воняющей дымом мотоциклетке, с трудом преодолевавшей неровности картофельного поля. За мотоциклеткой тянулся трос, разматываемый двумя солдатами, а майор наблюдал в бинокль.
Но снайпер словно испугался острого зрения майора, а может быть, разгадал его уловку, - не выдавал своего присутствия. Ожидаемого выстрела не последовало.
- Отлично! - сказал майор, когда опыт повторили несколько раз, подтягивая стреляющий отработанными газами мотоцикл назад и снова пуская его к реке. Снайпер молчит. Он думает, что обманул майора Крамера. Но майор Крамер обманет русского. Ну-ка, Шульц, садись теперь ты на мотоцикл и изображай труп, да получше, а не то на самом деле им станешь. Подъедешь к реке, смотри внимательнее. Увидишь снайпера - железный крест обеспечен!
Долговязый Шульц без всякого энтузиазма взгромоздился на мотоцикл, и машину с трещащим мотором подтолкнули вперед. Все было, как и в предыдущие разы. Шульц, трясся на мотоцикле, свесив туловище и волоча одну руку по земле - для пущего правдоподобия.
Когда мотоцикл достиг примерно рубежа, на котором были убиты перед этим водоносы, раздался выстрел. Его еле расслышали среди выхлопов мотора. А когда мотоцикл подтянули назад, Шульц был настоящим мертвецом. Из своей разведки он привез пулю в сердце.
В следующие две ночи еще несколько немцев поплатились за свои попытки проникнуть к реке.
