Сейчас они не улыбались.
Лена изогнула губы, но улыбка не озарила ее лицо.
– Боже, Онор, сколько ж крови ты из него выкачала? – спросила она деланно веселым голосом.
– Понятия не имела, что ты боишься иголок, – сказала Онория, глядя на крошечный пузырек.
– Думал, справлюсь.
Прошло много времени с тех пор, как он терял сознание.
– На том балагане? – уточнил Блейд.
Он нашел молоденького Уилла, закованного в цепи на сцене в лондонском Ист-Энде. Паренька заставляли показывать чудовищную силу и способности к заживлению на потеху толпе. Хозяин Том Старретт резал Уилла железными ножами. Несмотря на волчий вирус, из-за ужасных условий и недостатка еды вервульфен не всегда исцелялся так быстро, как им бы хотелось. Тогда миссис Старретт зашивала его грубой иглой.
И вскоре один только вид иголки заставлял всю кровь отливать от головы.
Лена сложила руки в перчатках на коленях. Из ее шиньона выбились несколько мягких каштановых прядей. Она, наверное, спешила, так как шляпка небрежно сбилась на лоб, а алое перо обвисло на щеку. Уилл задержал на нем взгляд.
– Балаган? Какой еще балаган? – спросила Лена.
Блейд посмотрел на Уилла:
– Када…
– Никакой, – оборвал тот.
Все снова посмотрели на него, и Уилл проклял свою грубость. Ничто не интриговало Лену больше, чем запрет. Он уже видел любопытство в ее взгляде. Теперь она станет охотиться за его тайнами, как хорек.
Наверное, лучше изложить краткую версию.
– Мя показывали на дешевых базарах и на сцене Ковент-Гардена как диковинку. – Он изобразил громовой голос ведущего Старретта: – «Приходите посмотреть на жестокого Зверя! Взгляните на последнего вервульфена Лондона в цепях!» – Вспомнился запах дешевого тютюна, который курили зрители, и вонь затхлых немытых тел. – После песенок и танцулек я был гвоздем программы. Мя вытаскивали из клетки, а публика бросалась гнилыми объедками. Иногда наряжали в волчьи меха, а актеры изображали голубокровных. Обычно в итоге на мя нападали с мечами.
Лена округлила глаза:
– Они же не резали тебя на самом деле?
– Резали, железом, – твердо сказал он. – Заживает быстро, если тока не смешано с серебром.
– Вот тут вы с Блейдом похожи, – задумчиво проговорила Онория.
– Онория, ну в самом деле! Как ты можешь думать о симптомах после такой ужасной истории! – упрекнула сестру Лена и опять посмотрела на Уилла. – Тебе же было пятнадцать, когда Блейд забрал тебя домой?
– Вроде того. Не особо следил за временем в клетке.
Взгляд ее потеплел от сострадания.
Уилл не ожидал, что Лена защитит его и посочувствует. В основном зрителями были уличные торговцы и прочие им подобные, но иногда аристократы Эшелона платили Старретту, чтобы показать Уилла в Великих домах в Мейфэре. Дамы в красивых шелках играли с экстравагантными бриллиантовыми и жемчужными ожерельями. Роскошные женщины, как Лена. По крайней мере, они ничего в него не швыряли. Зато жадно смотрели, шептались и хихикали за веерами.
Джентльменам это приходилось совсем не по нраву. Уилл не решился признаться, что разделяет их чувства. В любом случае это не имело значения. Кто будет слушать зверя в клетке? Под конец он перестал говорить, только огрызался и рычал, когда к нему приближались. Он очень низко пал. Если бы Блейд не оказался однажды среди зрителей и не заставил Старретта освободить Уилла, страшно подумать, в кого бы он превратился.
– Оба недуга отвергают серебро, – задумчиво проговорила Онория. – Значит, у них общий… источник? Чем больше мы знаем, тем скорее я найду лекарство. Я проверю образец под микроскопом и начну опыты. Уилл тебе лучше уйти.
Его не столько волновал вид крови, сколько иголки, но нужно убраться отсюда. Кожа зачесалась.
– Ага, ухожу.
– Не домой, еще не время, – возразила Онория. – Хочу проверить тебя перед уходом. Лена?
Ее сестра повернула голову, точно испуганный олененок, и настороженно переспросила:
– Что?
Онория легко вздохнула, будто думая, что сказать.
– Можешь проводить Уилла на кухню и посидеть с ним? И проследи, чтобы он что-нибудь съел. Ты же знаешь, каков он, когда сильно волнуется.
– Не нужно, – возразил Уилл и переглянулся с Леной.
