— Я не понимаю, о чём ты говоришь, Колм.
— Знаю, — ответил Корбек, — но ещё поймешь.
— Ты сказал «от меня и Призраков», — произнес Гаунт. — Но ведь вы тоже Призраки.
— Да, это мы и есть, — ответил Брэгг. — Причем самые настоящие.
— Ну что, господа, в атаку? — предложил Корбек. — На счёт «три»: раз, два…
Сыны Сека были самыми крепкими ублюдками из всех, с кем Гаунту доводилось сталкиваться на поле боя. Прорываясь к мосту, пятеро Призраков ворвались в ряды врагов, и схватка превратилась в ад — но бой не взбодрил Гаунта.
Старая ярость не запылала вновь.
Битва обернулась кровавой, утомительной работой, больше подходящей мяснику на бойне. Такова была самая мрачная, самая вязкая сторона войны.
В сумерках Сыны атаковали их со всех сторон, и комиссар не слышал ничего, кроме барабанного боя. Фейгор, Каффран и Корбек осыпали наступающего противника лазвыстрелами, и Брэгг не отставал, паля из автопушки. Он просто скашивал Сынов Сека — врагов было так много, что танитцу даже не приходилось целиться ещё раз. Клинок Гаунта мелькал в воздухе и впивался в хаоситов. Комиссар опустошил четыре магазина к болт-пистолету.
Ибраму казалось, что их задавят числом, он думал, что до переправы им не добраться — но танитцы двигались быстро, отлично сражались и обладали преимуществом внезапности, перекрывавшим даже неистовую свирепость Сынов Сека.
Они были Призраками — пятью воинами из числа лучших гвардейцев, когда-либо рождённых Империумом.
Они прикрывали друг друга, по опыту знали, когда нужно развернуться или приостановиться. Следили за флангами, перекрывали сектора обзора и стреляли по очереди, пока кто-то из них перезаряжался — в любое мгновение боя как минимум трое Призраков вели огонь по врагу.
Они прорвались через Сынов, словно элитный штурмовой отряд, потому что они и были элитным штурмовым отрядом. Их невозможно было убить. Они стали богами войны.
И они добрались до моста.
— Что ж, дальше ты сам, — объявил Корбек.
— Мы всё можем перейти на ту сторону, — ответил Гаунт и повернулся, оглядывая четверых Призраков. Бойцы стояли лицом к мосту, окружив комиссара полукругом и держа оружие наготове.
— Так ничего не выйдет, — возразил Фейгор.
— Мы не можем пересечь мост, — добавил Каффран.
— А вот вы — должны, — заключил Брэгг.
— Я вас здесь не брошу, — не отступал комиссар-полковник.
— Но так и случится, — ответил Корбек. — Дальше ты пойдешь один и пересечешь мост. Мы останемся на этом берегу.
— Почему?
— Потому что должны, — сказал Колм. — Мы не можем переправиться через реку, в отличие от тебя. Не заставляй нас думать, что мы зря решились на всё это. Перейди фесаный мост, ‘Брам. Сделай это.
— Но…
— Идите! — рявкнул Брэгг.
— Довольно скоро мы снова увидимся с вами, сэр, — произнес Каффран.
— Если только вы вдруг не захотите жить вечно, — добавил Фейгор.
Повернувшись, Гаунт посмотрел на мост — огромный, пустой, железный, уходящий за горизонт.
— Даже не знаю, — сказал он. — Я устал, у меня болят глаза. Не знаю, смогу ли проделать такой путь.
— Вы должны, — ответил Каффран. — Вас ждут на другой стороне.
— Но я так измотан, Кафф. Нельзя ли мне остаться с вами?
— Да хорош уже! — прорычал Корбек.
— Не думаю, что доберусь до того берега, — повторил Гаунт.
— Мы не можем пойти с тобой, и перенести через мост не сумеем, — объяснил Корбек. — Кому-то другому придется помочь тебе.
— Колм? — пробормотал комиссар, опускаясь на землю.
— Увидимся в другой жизни, лады? — ответил танитец.
И Гаунт остался один.
— Вставай, — сказал Роун.
Ибрам поднял глаза.
— Элай?
— Поднимайся, ты, фесак. Вставай.
— Элай?!
Роун уставился на него сверху вниз.
— Не смей так поступать со мной, Гаунт. Если кто-то и прикончит тебя, то это буду я. Так что… просто не смей.
Комиссар с трудом поднялся на ноги.
— Мне не нравится ваш тон, майор Роун.
— Да пошел ты, — ответил Элай. — Соберись, ублюдок. Ты возвращаешься обратно вместе с нами.
— С нами? — прошептал Гаунт.
— Воистину так, человече, — сказал Эзра ап Нич, и они с Роуном, подхватив Ибрама под руки, повели его по мосту.
— Он такой длинный, — пробормотал комиссар. — И Сыны Сека… Сыны Сека прямо за нами.
