Если верить Фионе, он был слишком мужественным для этого.
Кстати, перед тем как сбежать с этим занудой Седриком, Фиона уверяла его, что он самый красивый и обаятельный мужчина в Англии.
Гарри ощутил себя ничтожнейшим из людей. Капли застучали чаще, и костер зашипел, сжигая все иллюзии, которые он питал в отношении себя как мужчины. Фиона льстила ему, получая за это деньги, а он верил каждому ее слову. Он считал себя богом. А правда в том, что он большой ребенок.
Дождь припустил не на шутку. Гарри сел, обхватив руками колени и уставившись на огонь, который быстро затухал.
Но он не шелохнулся. Он будет сидеть здесь всю ночь.
Ради Молли.
Молли открыла глаза, разбуженная шумом дождя, стучавшего по крыше шатра. Она села на подушках, вглядываясь в темноту.
Где Гарри?
Поднявшись с постели, она подошла к выходу из шатра и выглянула наружу. Костер погас, но сквозь прогалину в облаках пробивался лунный свет.
Молли огляделась.
Боже! Вот он, насквозь промокший, сидит с закрытыми глазами, прислонившись к стволу дерева. Не может быть, чтобы он спал! Навес из ветвей был не настолько плотным, чтобы защищать от дождя.
— Гарри! — позвала она, перекрикивая шум дождя. — Что ты там делаешь?
Он открыл глаза.
— Пытаюсь заснуть.
— Но ты не можешь спать под дождем.
— Ты забыла, что я был в армии.
— И что это меняет? — В Молли проснулся инстинкт наседки, опекающей своих цыплят. — Иди сюда. Ты простудишься.
— Со мной все в порядке.
— Ничего подобного. Иди сюда, Гарри!
— Я все там намочу.
— Чепуха.
Дождь полил еще сильнее.
— Иди спать, — не сдавался Гарри. — Я уже так промок, что хуже не будет.
Молли едва слышала его за шумом непогоды.
— Иди сюда. Или ты хочешь, чтобы я вышла и втащила тебя внутрь?
— Только попробуй.
— И попробую!
Их взгляды скрестились. Потребность в Гарри выходила за рамки ее материнских инстинктов. Она ощущала томление внизу живота и хотела быть с ним под любым предлогом.
— Все, я иду.
Молли выставила из шатра одну ногу.
— Оставайся там!
Гарри вскочил и направился к ней.
Молли убрала ногу внутрь.
— Не вздумай выходить, — сказал Гарри.
Несмотря на угрожающие нотки в его голосе, она не могла не коснуться рукой его щеки. Кожа была шершавой, холодной и мокрой.
— Я доверяю тебе, Гарри, — сказала она. — Я верю, что у тебя есть веская причина не рассказывать мне, что случилось с тобой в армии.
Даже в темноте, сквозь завесу дождя, она видела, как его глаза яростно сверкнули. Вместе с тем в его взгляде было что-то невероятно уязвимое, что напомнило ей о тех днях, когда она сидела на каменной ограде и смотрела, как они с Родериком сражались на самодельных мечах перед церковной службой. Родерик был крупнее и выше, а Гарри полон бравады, хотя его руки, державшие оружие, дрожали.
— Правда? — сказал он.
Молли кивнула, слишком переполненная эмоциями, чтобы говорить.
— Входи. Тебе нужно снять мокрую одежду, пока ты не простудился. Можешь завернуться в одеяло, если тебе не во что переодеться.
— Спасибо за любезное приглашение, однако это невозможно, — отозвался Гарри теплым, но твердым тоном. — Увидимся утром.
Он повернулся, собираясь уйти.
— Гарри! — окликнула его Молли.
Он неохотно обернулся.
— Если ты не войдешь, я не буду участвовать в конкурсе, — заявила она, вздернув подбородок.
— Будешь!
— Не буду.
— Что ж, — отозвался он с горечью. — Мне давно следовало отвезти тебя домой. На рассвете мы выезжаем.
О Боже, он не должен так легко сдаваться! Предполагалось, что он хочет остаться и победить. Молли вздохнула.
— Если мы уедем, тебе придется жениться. А я не хочу, чтобы это случилось.
Она устремила на него умоляющий взгляд.
Он задумчиво почесал подборок.
— Ладно. Я войду. Но только потому, что ты слишком упряма для собственной пользы. И моей тоже.
Молли улыбнулась:
— Я рада. Рада, что я упряма. Хорошо, что ты согласился войти и мы стали друзьями за эту неделю.
Гарри устремил на нее долгий взгляд.
— Я тоже, — произнес он наконец и шагнул внутрь. — Господи. Ты выглядишь… прелестно.
Щеки Молли загорелись.
— Спасибо. Подожди, пока ты еще не видел остальное.
Гарри осмотрелся, придерживая полог, прикрывавший вход.
