Но те и не подумали остановиться. Комната наполнилась криками и звоном бьющегося стекла. Взрослые и дети устремились к месту схватки.
— Родерик! — вскричала Молли. — Любимый!
Протиснувшись сквозь толпу, она увидела, что Гарри лежит на полу, окруженный осколками стекла и фарфора. Родерик, хоть и держался на ногах, выглядел не лучше. Оба тяжело дышали.
Лорд Саттон поднялся со своего места:
— Леди Мэри!
Леди Мэри! Когда отец обращался к ней так официально, Молли знала, что ее ждет взбучка.
Он указал на дверь, ведущую в главный холл:
— Отправляйся в свою комнату!
— Но это не наш дом! — воскликнула она.
Лорд Саттон побелел:
— Не важно. Отправляйся куда угодно. В любую комнату, кроме этой!
Глаза Молли наполнились слезами. Сморгнув их, она попятилась к выходу.
Но тут Гарри вскочил на ноги и, схватив Родерика за плечи, притиснул его к стене. Молли даже не заметила, как ноги понесли ее вперед, через всю комнату. Прыгнув Гарри на спину, она обхватила его талию ногами и вцепилась в его волосы, заставив запрокинуть голову.
— Оставь его в покое! — крикнула она.
Гарри резко дернулся, стряхнув с себя Молли. Она упала, больно стукнувшись о пол, но ей было некогда лелеять свои раны.
Родерик со всей силы врезал Гарри по носу. Послышался хруст, и во все стороны брызнула кровь. Гарри согнулся, схватившись за нос.
— Я никогда… — выдохнул он, подняв глаза на Родерика. — Я никогда не собирался причинить тебе вред.
Воцарилось молчание.
— О не-е-ет, — простонала Пенелопа, заламывая руки. — Родерик, перестань, пожалуйста. — По ее щекам ручьем катились слезы. — Я люблю тебя.
— Правда? — сердито буркнул Родерик.
Пенелопа кивнула.
— Да, — отозвалась она дрожащим голосом. — Очень сильно.
Кулаки Родерика разжались. Одарив брата взглядом, полным отвращения и жалости, он направился к Пенелопе, даже не взглянув на Молли. Пенелопа крепко обхватила его руками. Его объятия были более сдержанными, но Молли видела, как вспыхнули глаза сестры, довольной, что ее простили.
Сердце Молли упало, Пенелопе всегда все прощалось.
— Ты поступишь в армию, Гарри, — устало произнес герцог. — Там у тебя будет достаточно времени, чтобы подумать о своем долге перед семьей.
Гарри прищурился:
— Я знаю, что такое долг, отец. Ты не позволяешь мне забывать об этом.
От его горького тона сердце Молли сжалось.
— Тебе еще многому нужно научиться, — одернул его отец. — Это займет несколько лет. Когда ты действительно узнаешь то, что должен знать, сможешь вернуться в семью. Но до тех пор ты здесь нежеланный гость.
— Даже на Рождество?
Лицо Гарри побледнело. Он перевел взгляд с отца на брата.
— Боюсь, что да, сын, — вздохнул герцог. — Согласись, твое присутствие здесь завтра только осложнит ситуацию.
Гарри взял бокал вина, залпом выпил и поставил на стол.
— За ваше счастье, — сказал он, обращаясь к Родерику и Пенелопе. Затем повернулся к Молли: — А ты, маленькая проныра, молись, чтобы наши пути не пересекались.
— Вряд ли это случится скоро, — отозвался лорд Саттон. — Сегодняшние события убедили меня, что моя дочь нуждается в более твердой руке, чем дома или в Академии мисс Монро. Послезавтра она уедет. В Йоркшир.
Послезавтра? И не в Лондон?
— В Йоркшир? — воскликнула Молли. — Там холодно и…
— Тем лучше, — заявил отец со стальными нотками в голосе.
Публика одобрительно закивала.
Глаза Молли наполнились слезами.
— Но почему послезавтра?
Лорд Саттон ничего не ответил, только сдвинул свои густые брови.
И тут до Молли дошло.
— О нет, — произнесла она дрожащим голосом. — Я не могу пропустить свадьбу, папа. Ведь я должна стоять рядом с Пенелопой и держать ее букет.
Все так запуталось. Молли любила свою семью и больше всего хотела, чтобы кто-нибудь обнял ее и сказал, что все будет хорошо.
«Мама, — молило ее сердце, — помоги мне!» Но мама давно уже отошла в лучший мир. Тем не менее Молли ждала, надеясь, что мама, ангелы или кто-нибудь другой вступится за нее. Однако Пенелопа не сказала ни слова в ее защиту. И никто другой. Даже Родерик. А ведь она посвятила ему стихотворение.
Предатель.
В наступившей тишине Гарри повернулся к выходу, держась на нос.
