Сережа выхватил мобилу. Это у них был любимый жест, решение всех проблем.
– А толку?- спросил Коробов, глядя на него в упор.- Ты бы посидел, послушал, может, я тебе чего полезного напоследок скажу…
– Ну?- тяжелым голосом спросил Сережа. Видно было, что ему уже трудновато дышать, и он даже слегка сипел.
– Допустим, позвонишь ты своим ребятам в Питер. И допустим, нас там встретят соответствующие люди,- даже если я не успею сойти в Бологом, чего ты предусмотреть не можешь. И чего эти люди со мной сделают? Тут же через час будет два трупа, голуба моя. На хрена мне жить после всего? Ты что, не видел – я ведь тоже пил. Всё по-честному.
Сережа застыл и, кажется, не очень понимал человеческую речь. Коробов пощелкал пальцами у него перед носом.
– Спокойно, спокойно, Серый. Сосредоточься. Ты минут через десять отрубишься, надо торопиться. Я хочу, чтобы ты понял. Я не собираюсь убивать тебя одного, всосал? Мы оба тут будем лежать, молочные братья. Знаешь, что такое молочные братья? Это когда оба одну трахают, такое выражение. Я устал от ее вранья, ты понял? У меня в жизни, кроме нее, ничего не было. И если такая, как она, может с таким, как ты,- это означает конец мира, понял меня, Сережа? Поэтому я не буду жить, Сережа. Я не хочу заметать следы, плутать, бегать, вздрагивать от звонков. Понял? Но допустить, чтобы я умер, а ты жил, я тоже не могу, Сережа. Невозможно уходить из мира и оставлять тебя его хозяином. Поэтому я здесь, Сережа. А в Питер мне не надо, мне там остановиться негде.
До Сережи доходило. Он наверняка уже прислушивался к себе и ощущал, как холод медленно поднимается по ногам.
В дверь купе постучали.
– Без глупостей, Сережа,- предупредил Коробов.- Да, войдите!
– Десерта не желаете?- осклабясь, спросил халдей. В трактире такой слуга назывался поповой. Самое оно, к нашей-то половой крейцеровой сонате.- Имеется бланманже «После бала»…
– С кровью, что ли?- спросил Коробов.
– Что-с?- переспросил халдей.
– А десерта «Воскресение» предложить не можете?
– Нет-с,- огорченно ответил половой.- Еще не придумали-с.
– Это правильно,- кивнул Коробов.- Никакого воскресения не бывает. Идите, любезный, я вас позову, если надо будет. Вот вам «Фальшивый купон».
Половой благодарно принял чаевые. Дверь мягко закрылась.
– А противоядия я никакого не пил, Сережа,- упреждая нехитрую догадку попутчика, сказал Коробов.- Потому что противоядия нет. Ты про батрахотоксин слышал? Сильней кураре, ты что. Выделяется из кожи колумбийской лягушки кокои. В Москве достать не проблема. Есть на Птичьем рынке специалист.
– А вот это прокол,- неожиданно спокойно сказал Сережа.
– В смысле?- насторожился уже Коробов.
– Птичий рынок снесен. Там теперь Калитниковский зооцентр. Москву знать надо, Константин Николаевич, вот что я вам скажу.
Коробов надолго замолчал.
– Нет, я все понимаю, конечно,- сказал Сережа, закуривая.- Вы не против, я покурю? Нас в купе двое, потом проветрим… Все понимаю: Питер, все дела. До знания московских реалий не снисходим. Но если уж вы решили разыграть такой финт, надо как-то, я не знаю, готовиться, что ли. И потом, главный прокол питерских знаете в чем? Высокомерие непростительное. Как ваши к нам понаехали, я сразу заметил. Они же думают, что мы все лохи. «Звездных лабиринтов» не читаем, про «Зеленую смерть» не слышали, «Долину охранителей» в глаза не видали…
Коробов был польщен. Он не предполагал, что его читают менеджеры «Бим-бим-дона».
– Я же сразу просек,- улыбался Сережа.- Ну, думаю, автограф попросить – скучно. Замучали его небось этими автографами. Это вы на «Путника», что ли, ездили?
«Путником», в честь известной трилогии Лукьяшкина, назывался ежегодный подмосковный конгресс фантастов, на котором Коробов и получил от фанов бутылку «Хеннесси». Сам он обычно таких дорогих напитков не покупал.
– На «Путника»,- кивнул он.
– Я в этом году не сумел,- огорченно сказал Сережа.- А так-то я фан со стажем. Если б не вы, я бы по жизни ничего не добился. Топ-менеджеру главное что? Топ-менеджеру главное – полет фантазии. А у вас это дело поставлено.
– Вот ты какой, постоянный читатель,- с тоской сказал Коробов.
