Они остановились сначала в Боме, в гостинице, расположенной недалеко от главного госпиталя. Там они отдохнули душой и телом: простыни были тщательно выглажены, кухня отличалась разнообразием, а виноград, обвивавший его стены, давал свежесть. После поданного им ужина, который они съели в комнате Фьоры и Леонарды при открытых окнах, выходящих на крыши Центрального рынка, Деметриос спросил у хозяина, мэтра Бодо, какая дорога вела в Париж.
Чтобы рассеять подозрения этого человека, который, будучи достойным слугой герцога Карла, стал косо посматривать на людей, собиравшихся ехать в столицу «гнусного короля Людовика XI», Деметриос поспешил уточнить, что они ехали к кузену, торговцу сукном на улице Ломбардцев. Успокоившись, Бодо сказал ему, что лучше было ехать через Дижон и Труа в Шампань.
— Говорят, — заметил мэтр Бодо, — что после разрыва договора войска короля Людовика атаковали наши земли и дошли до Оксерра, где они опустошают, разрушают, грабят и сжигают все, что попадается им под руку. Так поступают только плохие люди, — добавил он, — потому что король хорошо знает, что герцог Карл — да храни его бог! — закончил осаду Нейса.
— Город пал? — спросила Фьора, знавшая, как обстоят дела, но продолжавшая играть до конца роль недавно прибывшей иностранки.
— И да, и нет. Он открыл ворота перед легатом его святейшества папы Сикста. Нет ни победителя, ни побежденного, но наш герцог все же потерял много людей и немало золота. Воспользоваться этим просто бесчестно!
— Вы так полагаете? — спросил Деметриос с невинным видом. — Фламандские торговцы, которых мы повстречали по дороге сюда, сообщили нам, что герцог, оставив армию позади себя, направлялся ускоренным маршем в свои фландрские владения, чтобы объединить там государства и чтобы встретиться в Кале со своим союзником, королем Англии. Вместе они намеревались начать завоевание Франции. Он даже хотел короноваться в Реймсе.
— Английский король — брат герцогини, — ответил с достоинством Бодо. — Он и монсеньор могут встретиться без всяких злонамерений по отношению к Франции. Но у людей такие злые языки…
Деметриос положил конец возмущению этого человека, заказав ему кувшинчик его лучшего вина. Когда его подали, он обратился к своим друзьям:
— Дорога намечена. Надо ехать по направлению к Дижону, не заезжая в город. Мы объедем его, чтобы попасть на дорогу на Труа, на севере.
— А мы будем проезжать через… Селонже? — осмелилась спросить Фьора и покраснела, словно была в чем-то виновата. — Эти земли тоже находятся на севере.
— Конечно, — ответила Леонарда, взглянув на нее с сочувствием, — но тогда нам пришлось бы сделать крюк.
— Большой крюк? Мне очень хочется туда заехать! — заявила молодая женщина с неожиданной настойчивостью. — Разве не естественно мое желание хотя бы взглянуть на замок, имя которого я должна была бы носить?
— Ты надеешься встретить там мессира Филиппа? — тихо спросил Деметриос. — Ты же отлично знаешь, что он никогда не оставляет герцога Карла. Он должен быть сейчас во Фландрии, если не остался вместе с армией в Люксембурге.
— Насколько мне известно, он покидал его два раза: первый, когда мы поженились, второй, когда его узнали во Флоренции, в то время как чернь грабила мой дворец! Прошу тебя, Деметриос, проводи меня до Селонже.
Клянусь тебе, что это моя последняя просьба.
Большие серые глаза смотрели на него умоляюще, и греку показалось, что в них стояли слезы. Он сжал ее руку, стараясь успокоить:
— Крюк действительно будет большим, мадам Леонарда?
— Я точно не знаю: думаю, около двенадцати лье.
— День езды на лошади, — уточнил Эстебан. — Сейчас лето, дороги хорошие, это чепуха!
— Как бы нам не заблудиться. Я родилась в этом краю, но туда никогда не ездила.
— Ну так что же, мы спросим дорогу, — ответил Деметриос. — Один день не играет роли. Мы не можем отказать мадам де Селонже посетить свое владение. Мы даже попросим там гостеприимства, если ты хочешь, — сказал он в заключение, целуя руку Фьоры. — Кто знает, что мы там найдем?
Фьора не ответила, но искорки, вспыхнувшие в ее глазах, выдавали надежду. Раз в настоящий момент войска герцога Карла вроде бы не воюют, почему бы графу де Селонже не воспользоваться этим, чтобы провести несколько дней дома? При мысли о том, что она, быть может, увидит его в скором времени, сердце Фьоры бешено заколотилось, и она с большим трудом заснула, в то время как Леонарда, лежавшая рядом, храпела, как кузнечные мехи.
