— Мне кажется, — подал идею Деметриос, — что лучшим решением было бы снять, если это только возможно, дом рядом с тем, который вас интересует. В подобных делах не должно быть спешки. Нам следует изучать привычки врага, следить за ним и… проявлять терпение.
Терпение! Оно было любимым оружием греческого врача, и он неустанно старался обучить этой редкой добродетели лучшую из учениц, давая ей ежедневно маленькие уроки.
С Эстебаном дело обстояло по-другому.
— Вы что же, полагаете остаться здесь? — запротестовал он. — Разве нам не следует поехать в Париж?
— Каждому овощу свое время. В нашей встрече с королем нет никакой спешности, тем более что его сейчас нет в Париже. А пока у нас есть дела и здесь. Леонарда, вы могли бы найти нам здесь приличное жилье на несколько недель?
— Это вполне возможно. Вопрос только в том, найдем ли мы дом, расположение которого нас устраивало бы.
Прямо с утра она пошла выяснить этот вопрос к Магдалене, сестре мэтра Гуте, знакомой ей еще с юности. Та при виде Леонарды проявила неподдельную радость. Можно было вполне положиться на ее помощь, не вдаваясь в излишние объяснения.
Магдалена действительно была простодушной женщиной. Она внимательно выслушала Леонарду, объяснившую ей, что ее «хозяева», пораженные красотой города и его окрестностей, выразили желание пробыть еще какое-то время в Дижоне, а для этого им надо подыскать себе хороший дом по возможности в центре, неподалеку от рынка.
Магдалена обрадовалась этой идее, которая позволила бы ей видеться какое-то время с дорогой Леонардой, но при этом заметила с видом ущемленного самолюбия, что постоялый двор ее брата был бы, бесспорно, самым приятным местом для их проживания, пусть даже и продолжительного.
— При условии, если здоровье хорошее, — возразила Леонарда. — Но все дело в том, что сегодня утром донне Фьоре нездоровилось, длительное путешествие из Флоренции утомило ее. Ей нужен отдых и покой. Кроме того, мессир Ласкарис — человек ученый и не любит подолгу жить в гостиницах, даже в таких хороших, как наша. Он сейчас занимается серьезной работой, а поэтому ему необходима тихая комната.
— Но, — заметила Магдалена, которая при всем своем простодушии обладала чувством логики и хорошей памятью, — мне казалось, что этот великий врач отправлялся к французскому королю?
Деметриос, предвидя подобное замечание, подсказал Леонарде нужный совет.
— Это верно. Но в настоящее время король находится в армии и ожидает нас только осенью. Мы встретимся тогда с ним в его дворце Плесси-ле-Тур, на берегу Луары.
Такое объяснение удовлетворило Магдалену, и она даже сказала, что, возможно, сумеет быстро помочь своей подруге.
— Вы помните, — сказала она Леонарде, — почтенную даму Симону Соверген, вдову бывшего управляющего канцелярией, мессира Жана Мореля?
— Это та, которая была кормилицей Карла Смелого и которая в обмен за свое молоко получила дворянское звание?
— А после этого она кормила три года молодую принцессу Мари, единственную дочь нашего герцога, за что монсеньор до сих пор благодарен ей.
— Если я не ошибаюсь, покойный Жан Морелъ построил большой красивый особняк на улице Форш?
— Особняк стал слишком большим для мадам Симоны. Она живет в нем с сыном Пьером с тех пор, как ее дочь Изабо вышла замуж, и я полагаю, что она охотно сдаст здание, находящееся неподалеку от Сюзона.
Вы хотите, чтобы я переговорила с ее интендантом?
— Да. Идемте туда вместе! Мне надо только переодеться и спросить у донны Фьоры, согласна ли она.
Это было, впрочем, просто вежливостью, так как у Фьоры не было причин отказываться от дома, расположенного почти напротив дома ее врага. На такую удачу трудно было даже и надеяться!
Особняк, построенный Жаном Морелем сорок лет тому назад для своей жены, к которой он питал благочестивые чувства, был одним из самых красивых в городе. Он был построен в форме подковы, его заднее крыло выходило окнами на речушку Сюзон и имело также отдельную пристройку, позволяющую изолировать его от всего особняка. Это здание состояло из гостиной, кухни и четырех маленьких спален. Оно было, конечно, не слишком большим, но зато удобным и обставленным хорошей мебелью. А главное, что расположение некоторых окон позволяло наблюдать за теми, кто входил или выходил из дома дю Амеля. Только речка Сюзон разделяла два дома.
