Форда любили все. Так любят теплое летнее утро и вишневый пирог с мороженым. Всех очаровала его неподражаемая улыбка, убийственно-черные кудри и ямочки на загорелых щеках, почти создававшие образ пай-мальчика. Почти. Стоило только заглянуть в его глаза цвета моря – в них читается обещание порока, секса, еще секса и море секса, на тот случай, если вы не заметили сразу.
Руби покосилась на часы и прикинула через сколько он может приехать. Они больше не подростки. Она ни за что не позволит ему во второй раз разбить ей сердце.
***
Форд бросил рюкзак в багажник арендованной в аэропорту машины и запрыгнул на водительское сидение, спасаясь от холода.
«Англия. Холодрыга!»
На родном Барбадосе перед вылетом было около тридцати градусов по Цельсию, и порывистый ветер обжигал кожу. Поэтому Форд не подумал взять теплые зимние вещи и околел, пока добрался от аэропорта до автомагистрали.
Чтобы не скучно было ехать, Форд включил радио, но сразу же вырубил, из раздолбанных динамиков заиграло «Белое Рождество». Его Рождество последние пару лет было залито солнцем, оказалось непривычно вернуться на праздники в сильные морозы. По крайней мере, он пропустил сам праздник. Форд почти отказался от поездки: он уехал слишком давно, чтобы по возвращении ждать теплого приема. Но как только пришло приглашение, давшее повод вернутся домой, мысль засела в голове и не отпускала. Хоть официальный отказ и улетел, он все равно совершил перелет, чтобы попасть на свадьбу Нила и Эмми. К Руби.
Руби наверняка будет: они с Эм были не разлей вода в университете.
Форд провел рукой по подбородку. Интересно, она сильно изменилась? Будут ли ее глаза цвета лесного ореха лучиться едва сдерживаемым смехом, а темные локоны спадать на плечи волнистым каскадом? Она всегда была такой хохотушкой. По-прежнему ли Руби согревает комнату одним лишь своим присутствием?
Расставание с ней оказалось самой трудным решением в его жизни. Форд никогда не целовал ее, потому что знал: один поцелуй сведет его с ума, и жизнь превратится в череду разочарований. Ни одни другие губы не были слаще меда, а Форд встречался со многими за эти годы.
Он множество раз пытался написать ей, накопил целую кучу открыток, которые так и не смог отправить. Это превратилось в терапию и ритуал – выбирать беззаботную картинку, куда бы он ни приезжал, и писать пару строк. Иногда он даже покупал марки. Но так и не смог отправить ни одной, потому что это продлило бы боль Руби. Он видел агонию в ее глазах, попробовал в поцелуе и понял, что другого выхода нет – он должен был уйти. Форд не мог остаться, а Руби не могла уехать. Вероятно, сейчас она ненавидит его, если вообще вспоминает.
Лучше верить, что она прекратила впустую тратить на него хоть какие-то силы. Однако мысль о том, что она счастлива с кем-то другим, бесила настолько, что он врезал кулаком по приборной панели.
«Господи! Может, она сейчас замужем, окружена целым выводком детишек?»
Форд включил дворники. Начал сыпать снег, укрывая белым покрывалом дороги и вереницы машин, двигающихся чуть ли ни ползком.
Он покосился на люминесцентные часы на приборной панели. Только три, но уже темнело. Вероятно, сумерки сгущались преждевременно из-за снежных облаков. Оставалось только надеяться, что в гостинице, где состоится свадьба Нила и Эмми, найдется удобная кровать и приличная массажистка. Тело болело после перелета, а теперь еще и поездки за рулем. По подсчетам, у него осталось меньше суток до встречи с Руби.
Руби выглядывала из-за стойки регистрации на каждый стук двери. Сердце уходило в пятки от мысли, что в любой момент может войти Форд. Точнее ввалиться, учитывая тот факт, что стоило двери чуть распахнуться, как в фойе врывался леденящий порыв ветра, от которого кожа Руби покрывалась гусиной кожей.
Обычно она не работала на ресепшене, но Шейла не стала артачиться и с удовольствием уехала до надвигающейся метели. Руби втайне радовалась, что нашлась веская причина отослать домой пожилую женщину, поскольку знание того, что Форд на пути к ней, не оставило иного выбора, кроме как сидеть и ждать его прибытия. Она не могла работать в кабинете из-за мысли, что он может находиться с ней в одном здании. Или стране, если на то пошло.
