Жеребчик. Его член дернулся. Он бы показал ей «жеребчика».
— Это бы сработало, — раздраженно ответил он, внимательно за ней наблюдая.
Она покраснела, а глаза опасно засверкали. Но Кейн видел, что горячка вновь вернулась к ней, на лбу выступила испарина, а розовые соски наверняка встали торчком. Его рот наполнился слюной, он хотел всосать эти вершинки, и услышать, как она требует его член в себя.
— Держу пари, что так и есть. — Шерра хлопнулась на спину, когда он толкнул ее вниз, прижимая ее руки к матрацу, пока устраивался сверху. — Слезь с меня, идиот. Meринас права, ты — упрямый осел. С тобой невозможно договориться.
— Вот и не говори, — неистово отрезал он. — Потому что, будь я проклят, если ты будешь сейчас способна болтать. Лучше бы ты заняла свой ротик чем-нибудь более полезным. Поцелуй уже меня.
Глава 10
Она так и сделала. Разъяренный, голодный, дарующий и порабощающий, отчаянный поцелуй в котором сцепились их рты и языки, пока Шерра не почувствовала, что вот-вот взорвется от испытанного удовольствия. Кейн приводил ее в бешенство. Он делал ее безумной. Но под всем этим была потребность. Этот ужасный физический и эмоциональный голод, который она никак не могла утолить.
Шерра была достаточно умна чтобы понимать, что поцелуй был результатом не только горячки. Это было чувство, которое жило в ее душе. Она жалобно всхлипнула под давлением шквала эмоций и жгучей тоски и изогнулась в его объятиях, вцепившись ногтями в широкие плечи Кейна и неистово вторгнувшись языком в его рот.
Его губы обхватили захватчика, втягивая в рот раздутую плоть, когда он развел рукой ее бедра, одновременно стягивая с себя мешающую одежду. Кейн посасывал и поглаживал ее язычок, поглощая ее жажду, чем еще больше распалял их обоих, и прижимался разбухшей эрекцией к ее пухлым губкам, грубо рыча от страсти.
Шерра чувствовала, как толстая головка его члена раздвигает ее сочащиеся влагой складочки, готовя ее к вторжению, которое — она знала — сотрет все ее прошлые предвзятые понятия об удовольствии. Ничто так не затрагивало ее сердце, как прикосновения Кейна. Как ощущение защищенности и любви, которое он ей дарил.
— Ты вся пылаешь, — зашептал он, оторвавшись от ее губ. — Такая горячая и сладкая малышка, это похоже на то, чтобы быть окруженным самым сладким огнем всего земного наслаждения. Сожги меня снова, Шерра.
Его губы спустились к ее горлу, когда он начал проталкиваться в нее. Короткие, жестокие толчки, раскрывающие и растягивающие ее, вырвали из нее крик усиливающейся эротической боли, растущей во влагалище.
— Вот так, котенок. Такая сладкая и горячая. Мы прекрасно подходим друг другу, — грубо застонал Кейн, входя в нее до упора, посылая импульсы невероятного удовольствия, рикошетом ударяющего о каждую клеточку ее тела. Шерра могла его чувствовать — такой толстый и твердый, втиснутый в нее, растягивающий ее до предела, размывающего границы между удовольствием и болью.
— Смотри на меня, Шеррa, — задыхаясь, прошептал он, подняв голову, и перенес свой вес на локти, пристально глядя на нее сверху вниз. — Смотри на меня, малышка. Смотри, каким диким ты меня делаешь. Посмотри на меня, Шерра. Только в этот раз.
Ее дыхание сорвалось от этой мольбы. Его глаза гипнотизировали ее. Такие глубокие, темные и заполненные одновременно болью и удовольствием, пока он медленно двигался внутри ее конвульсивно сжатой киски. Ее матка содрогнулась, пока он смотрел на нее, зрелище его вспыхнувшего лица, сексуального, голодного блеска его глаз ударило ее с силой разряда молнии. Шерра дернула бедрами, впуская его глубже, и выгнула шею, когда его руки запутались в ее волосах, мягко поглаживая пряди.
— Скажи мне, Шеррa, тебе ведь хорошо. — Медленная, сексуальная улыбка изогнула его распухшие губы, а скулы покрыл глубокий, красно-коричневый румянец. — Говори со мной, милая. Позволь мне слышать твой голос, сладкий и низкий и грубый от желания.
— Ты сумасшедший, — Шерра задохнулась, когда он крутанул бедрами, втискиваясь в нее глубже — а она не знала, что можно глубже. — Ты хочешь, чтобы я говорила?
