— Так ведь так и есть, — пожал костлявыми плечами Сэм. — Я хочу сказать… да что говорить, ты сама их видела.
— Они не супергерои, — завела я старую песню.
Я повторяю одно и то же с тех самых пор, как о Стражах узнали люди. Это произошло десять лет назад, после того как в стране внезапно возросла преступность. Все думают, что причиной тому стал мировой экономический кризис, но на самом деле это было своеобразное предупреждение о том, что в Аду не хотят больше играть по правилам. И тогда Альфы приказали Стражам выйти из тени. Для людей же они словно сбросили свои каменные оболочки — в конце концов, горгульи, украшающие множество зданий и церквей, были вырезаны по образу и подобию Стражей в их истинном виде.
Слишком много демонов наводнили землю, и Стражи больше не могли действовать, не выдавая себя.
— Они люди. Такие же, как ты, только…
— Я знаю, — поднял руки Сэм. — Слушай, я же не один из тех фанатиков, которые считают, что Стражи — зло, или еще глупость какую. Я просто думаю, что о нем получилась бы классная статья. Так как думаешь, Зейн согласится?
Я заерзала на своем стуле. Близость к Стражам часто аукалась мне тем, что меня либо использовали в качестве нелегального способа получить к ним доступ, либо принимали за фрика — одно из двух. Потому что все, включая двух моих ближайших друзей, верили, что я такая же, как они. Человек.
— Не знаю, Сэм. Они не жалуют никакие средства массовой информации.
Приятель приуныл.
— Ты хотя бы спросишь его?
— Конечно. — Я помяла в пальцах соломинку. — Но не слишком рассчитывай.
Удовлетворенный моим ответом, Сэм откинулся на жесткую спинку стула.
— А вот вы знаете?..
— Что? — вздохнула Стейси, обменявшись со мной горестным взглядом. — Каким новым ненужным знанием ты собрался нас потрясти?
— Вы в курсе, что банан можно так сильно заморозить, что им можно будет гвозди забивать?
Я поставила чашку на стол.
— Откуда ты это знаешь?
— Просто знаю, — ответил Сэм, доедая мою картошку.
— Он практически живет у компа. — Стейси смахнула с лица густую черную челку. Не знаю, почему она ее не отрежет — волосы все время лезут ей в глаза. — Вечно выискивает какую-то фигню и получает от этого удовольствие.
— Именно это я и делаю. — Сэм скатал свою салфетку. — Нахожу малоизвестные факты. Вот какой я крутой. — И он бросил бумажный комок Стейси в лицо.
— Порно ты выискиваешь, — без тени смущения отозвалась Стейси, — причем всю ночь напролет.
Впалые щеки Сэма густо покраснели. Он неловко поправил очки.
— Ну и что с того! Как вы, готовы? Пора и литературой заняться.
— Не могу поверить, что мистер Лето не позволил нам сделать литературный анализ по «Сумеркам», — простонала Стейси. — Они уже стали классикой.
Я расхохоталась, на мгновение забыв о работе, которую мне предстояло выполнить.
— «Сумерки» — не классика, Стейси.
— По мне, так Эдвард — типичный классический герой. — Она вытащила из кармана резинку и собрала длинные, до плеч, волосы в хвост. — И потом, «Сумерки» гораздо интереснее, чем «На западном фронте без перемен».[3]
Сэм покачал головой.
— Не могу поверить, что ты только что сравнила эти две книги.
Ничего не ответив, Стейси уставилась на мой поднос.
— Лейла, ты совсем ничего не съела.
Кажется, я подспудно осознавала, что мне понадобится повод здесь задержаться.
Я вздохнула.
— Идите без меня. Я догоню вас через пару минут.
— Точно? — спросил, поднимаясь из-за стола, Сэм.
— Ага. — Я взяла гамбургер. — Сейчас только съем его.
Стейси смерила меня недоверчивым взглядом.
— И ты не бросишь нас, как обычно?
Я почувствовала, как запылали мои щеки. Я уже сбилась со счета, сколько раз их кидала. И мне было стыдно.
— Нет. Клянусь. Расправлюсь с гамбургером и сразу же вас догоню.
— Идем. — Обняв Стейси за плечи, Сэм направил ее к мусорному баку. — Лейла сейчас бы уже доела, если бы ты все это время не мешала ей своей болтовней.
— О да, конечно же, виновата я. — Стейси выбросила мусор, помахала мне, и они с Сэмом вышли на улицу.
Опустив гамбургер снова на поднос, я с нетерпением воззрилась на Притворщицу. Вываливавшиеся из ее рта крошки хлеба и кусочки мяса разлетались по всему столу. Чувство голода мгновенно улетучилось. Но это неважно — пища лишь притупляет грызущую меня изнутри боль, которая никогда не уходит полностью.
