— Проклятье! — воскликнул Оуни. Он сразу же понял, что устранение федерального судьи будет не слишком хорошей идеей, равно как и устранение окружного прокурора. — Вы можете добраться до него?
— Ему восемьдесят два года, и он почти слепой. Вряд ли его привлекают деньги, шлюхи или наркотики. Может быть, помогло бы, если бы кто-нибудь на цыпочках подкрался к нему сзади и крикнул: «Бу-у-у!»
— Дерьмо, — буркнул Оуни.
— Это чертовски хитрый ход, — продолжал Херст. — Я не вижу для вас возможности подать судебный иск против федерального правительства, а ведь благодаря этой технической тонкости Беккер в данный момент выступает в качестве офицера федеральных правоохранительных органов. И поэтому находится под защитой правительства Соединенных Штатов, даже если правительство Соединенных Штатов понятия не имеет, кто он такой.
— Ладно, в таком случае разузнайте все, что сможете. Я должен знать, что, черт возьми, происходит. И чем скорее, тем лучше.
Оуни направился внутрь, где его поджидал Джек Макгаффери, менеджер «Подковы».
— Мистер Мэддокс, мы просто не могли ничего поделать. Они ворвались так быстро. Бедняга Гарнет, мальчонка никогда и мухи не обидел, а они его пристрелили, словно японца в окопе.
Но Оуни интересовала не столько судьба бедняжки Гарнета, сколько судьба «Подковы». Он увидел картину разрушения, превосходно проделанного опытными руками. Колеса рулетки и игорные столы можно было заменить достаточно быстро, хотя рулетки представляли собой тонкие механизмы и каждое колесо требовало индивидуальной настройки. Вот с автоматами дело было куда хуже.
Обычно автоматы просто отвозили на полицейский склад, держали там несколько недель, а потом преспокойно возвращали на место. У некоторых из них на задней стороне имелось множество наклеек с одинаковыми надписями: «Подлежит уничтожению».
Но на сей раз кто-то прошелся вдоль каждой шеренги автоматов и всадил в каждый по три или четыре пули из «томми». Тяжелые пули разнесли в куски внутренности механических бандитов и безвозвратно отправили их в небытие. «Уолтинги» походили на мертвых солдат в морге: их блестящие передние панели были разбиты вдребезги, стекла украшены дырами, от которых разбегались в разные стороны многочисленные трещины, массивные тела зияли рваными отверстиями; по полу рассыпались монеты, которые игорные автоматы до этого несчастья исправно собирали в своих утробах. Прикрепленные прежде к барабанам карты с нарисованными лимонами, вишнями и бананами были разбросаны по полу вперемешку с пружинами, колесиками и рычагами. Эти добрые старые «Уолтинг рол-а-топы», изготовленные еще до войны, пользующиеся хорошим уходом, со сверкающими боками, были даже выгоднее, чем некоторые новые модели. И все же «рол-а-топы» являлись всего лишь пролетариями игорной вселенной. Что куда хуже, под погром попали и приносившие самый большой доход «Скачки» — блестяще спроектированная, погруженная в ящик из красного дерева модель ипподрома, на которой под стеклом соревновались между собой крошечные силуэты лошадей, скакавшие каждая по своей собственной дорожке-щели. Благодаря гению изобретателя непрерывно менявшиеся ставки тотализатора рисовались на специальном табло, а лошадки скакали каждый раз по-разному, и угадать результат здесь было еще труднее, чем на настоящем ипподроме. Стекло было разбито, изящный деревянный ящик сломан, жестяные лошадки смяты, а сам аппарат лежал на боку, полностью лишенный таившегося в нем волшебства.
Оуни печально покачал головой.
— Мы не пускали сюда людей, — сказал Джек. — Все монеты на месте. Их парни не подбирали монет, это точно.
— Но они забрали тридцать пять тысяч долларов?
— Сэр, скорее сорок три восемьсот, и к тому же все ставки.
— Дерьмо, — в который уже раз произнес Оуни. — И все записи.
— Да, сэр. Но в этих бумагах было не так уж много. Конечно, нет. Оуни вовсе не был глупцом и не стал бы держать важные документы в казино.
— Но, сэр, — продолжал Джек, — была еще одна вещь, которой я не понимаю.
Он указал на стены. Через каждые десять или двенадцать футов кто-то пробивал дыру топором. Оуни проследил за уродливыми дырами, которые опоясывали главный зал казино, поднимались вверх по лестнице к разоренному офису Джека и вели дальше, в женскую и мужскую комнаты.
