Ее муж был очень хорош собой. Костюм так прекрасно сидел на нем, Эрл был загорелым и вежливым и казался даже счастливым, хотя и как-то странно; таким он не был ни разу с самого окончания войны. У Джун потеплело на душе оттого, что она видела его таким счастливым.
— Что ж, — сказала она, — похоже, дела действительно начали устраиваться. Ты завел автомобиль. И мы даже выбрались в такое прекрасное место, как это.
— Верно, — согласился он. — Все идет на лад. Знаешь, ты, пожалуй, могла бы снять квартиру в городе и выехать из этого поселка. Сейчас повсюду начали строить новое жилье.
— Но мне кажется, что это просто глупо. Зачем переезжать куда-то сейчас, когда вот-вот придется снова сниматься с места и перебираться в Хот-Спрингс? Я полагаю, что когда-нибудь все же отправлюсь в Хот-Спрингс.
— Ну, в общем, я думаю, все будет именно так, — бессмысленно промямлил он.
На его лицо набежала тень. Это было поистине ужасно в Эрле: его отдаленность. Иногда он просто как бы исчезал, будто что-то забирало все мысли из его головы и вкладывало на их место воспоминания о войне или что-то еще в этом роде. Порой Джун чувствовала себя сродни тем женщинам, малозаметным персонажам «Илиады», женам греческих воинов, которые были богатырями, но за время войны потеряли слишком много крови, слишком часто оказывались на пороге смерти и вернулись домой с ее нестираемым клеймом. Ей на память пришло выражение, которое она слышала еще в детстве: «Черный, как граф смерти»[23]. Жители холмов частенько употребляли это выражение, и когда ее отец, врач, порой брал ее собой в объезды по миссурийским просторам, она слышала эти слова: «Черный, как граф смерти» — и хорошо понимала тон, с которым эти слова произносились. Как бы там ни было, это был ее собственный Эрл, и она была уверена, что должна спасти его от этого наваждения.
Подошедший официант предложил коктейли. Эрл взял лишь кока-колу, но своей жене предложил не стесняться, к Джун заказала напиток под названием «мимоза», который оказался смесью апельсинового сока с небольшим количеством шампанского.
— И откуда же ты узнала, что туда входит?
— Прочитала в журнале «Редбук».
— Он, кажется, издается в каком-то очень большом городе.
— В Лос-Анджелесе. Он очень популярен. Там пишут, что теперь, когда война окончена, Калифорния превращается в край неограниченных возможностей.
— Что ж, может быть, мы переедем туда, когда все это закончится.
Но его лицо снова заволокла тень, как будто мысль о Калифорнии вызывала у него какие-то неприятные ассоциации.
— Но я не смогу оставить мать, — поспешно проговорила Джун. — И когда я жду ребенка...
— Да я же не всерьез. Я просто не представляю, что можно делать в Лос-Анджелесе. Черт возьми, я толком не понимаю даже, что делать в Хот-Спрингсе.
— О, Эрл...
Обед получился действительно прекрасным. Они заказали жареных цыплят и ростбиф. Было по-настоящему восхитительно не просто видеть его, но видеть в цивилизованном месте и самой находиться в таком уютном помещении, заполненном другими хорошо одетыми людьми. Официанты носили смокинги, какой-то мужчина играл на фортепьяно, и все было очень парадно и приятно.
— А теперь, дорогая... — сказал он через некоторое время.
На этот раз тень омрачила ее лицо. Она прекрасно знала этот тон: он означал, что следовало ждать чего-то ужасного.
— Что это значит, Эрл? Я догадывалась, что здесь что-то нечисто.
— Ну, это просто мелочи.
— Что-то насчет твоей работы?
— Да, мэм.
— Хорошо. В таком случае расскажи мне.
— О, действительно пустяки. Мистер Паркер... Он решил, что мне нужно съездить сюда и устроить тебе праздничный обед и все такое. Он прекрасный человек. Я надеюсь когда-нибудь познакомить вас, если представится случай. Он ничуть не хуже тех офицеров, с которыми мне приходилось иметь дело в Корпусе, включая Чести Пуллера. Он думает о работе, но притом заботится и о своих людях, а такое встречается очень редко.
— Эрл? Что это значит?
— Ладно, милая. Помнишь, как я тебе говорил об этих рейдах и сказал, что не буду в них участвовать? По казино и букмекерским лавкам. Так вот, эта молодежь занималась как проклятая и действительно смогла за короткое время добиться серьезных успехов. Но две недели... Черт возьми, чтобы стать хорошим морским пехотинцем, требуется два года. Как бы там ни было, эти ребята, они...
