— Что ты говоришь? Да ведь эти болваны просто свихнутся, если кто-нибудь начнет в них стрелять. Они разнесут в клочки все, что хоть немного движется. И превратят свои драгоценные казино в дома из швейцарского сыра.
— Ты бы лучше делал то, что тебе говорят.
— А-а, — протянул Френчи, — значит, ты тоже один из них? Тебе, наверно, нравится все это дерьмо. И этот громила, мистер Эрл, который шляется здесь с таким видом, будто он Бог, или Джон Уэйн, или кто-то еще в этом роде.
— Да он, по-моему, нормальный мужик. Я слышал, что на войне он был большим героем.
— Ну и что он с этого поимел? Строит из себя сержанта и готовится высаживать двери казино в арканзасской дыре, в Хот-Спрингсе. Дерьмо все это. Неужели он не мог нажить со своей медали ничего большего, чем это?
— А ты-то что здесь делаешь, если все это такое дерьмо?
— Э-э-э...
— Ну?
— Ты никому не скажешь?
— Конечно, нет. Ты мой напарник. Я должен прикрывать тебя.
— Меня вышибли из Принстона. Дружище, у моего старика аж задница покраснела от злости! Он судья, большая шишка, вот и пристроил меня в департамент полиции. Но чего я на самом деле хочу, это пробиться в ФБР. Однако без бумажки из колледжа — нет, сэр! Зато если я покажу себя хорошим копом...
— За что тебя выгнали?
— Это длинная история, — ответил Френчи; его взгляд вдруг сделался жестким, и глаза вспыхнули фанатичным огнем. — Это была совершенная туфта, можешь мне поверить. Меня обвинили в том, чего я вовсе не делал! Как бы там ни было, если мне удастся попасть в ФБР, то оттуда можно будет перебраться в БСС. Ты хоть знаешь, что это такое?
— И что?
— Что, что! Хендерсон, да ты еще тупее, чем кажешься. Это Бюро стратегических служб. Знаешь, дружище, там я был бы как раз на месте! Работа в разных странах, в чужеземных странах, а у меня настоящий талант к языкам и акцентам. Да все парни, которых собрали сюда, на чистом глазу верят, что я вылез из какого-то жабьего болота в Джорджии! А уж в БСС можно вдоволь повалять дурака. Во время войны они взрывали поезда, убивали нацистских генералов, перерезали провода и подслушивали разговоры дипломатов. Мой дядя занимался всеми этими делами.
— Ладно, — сказал Хендерсон, — но пока что лучше будет, если ты забудешь обо всем этом и сосредоточишься на том, что нам предстоит делать через несколько минут.
— Ладно, только я возьму «томпсон», договорились?
— Мне казалось, что тебе не нравится «томпсон».
— Я не говорил, что он мне не нравится. Я сказал, что им нужно пользоваться не так. Но я хочу ходить с «томпсоном».
— Вот и прекрасно. Я пойду первым.
— Нет, первым пойду я. Ты сам посуди, я намного быстрее, чем ты, я лучше стреляю, я ловчее, я умнее, я...
— Ты не можешь и идти первым, и нести автомат. Это против правил.
— Правила! — огрызнулся Френчи с таким видом, будто только и делал, что боролся с правилами. — Будь они прокляты, эти правила! Да подавись ты своими правилами!
* * *
В качестве учебного объекта выбрали строение 3-3-2, одну из множества пустых казарм, выстроенных в безжизненной техасской степи. Эта казарма ничем не отличалась от всех остальных: обычное неухоженное, чуть покосившееся здание из рассохшегося дерева, выкрашенное облупившейся желто-коричневой краской; несколько оставленных открытыми оконных рам, скрипя, раскачивались под ударами всепроникающего ветра.
Строение 3-3-2 было целью. Двенадцать полицейских заняли позиции в третьей от объекта казарме, провели рекогносцировку, изучили объект атаки и выработали план. Длинный, самый старший из всех — ему было уже двадцать шесть, — дорожный патрульный из Орегона, был назначен номинальным командиром операции и вел себя рассудительно и даже мудро, отлично понимая, что простота действий наполовину обеспечивает успех. Он был уверен, что все пройдет легко, если, конечно, все будут действовать по плану и поддерживать друг друга.
Однако почти сразу же ему начал мешать Френчи. Френчи все знал лучше всех. Френчи все рассчитал. Френчи, обаятельный, разговорчивый, своенравный, продолжал утверждать:
— Я лучше всех стреляю и поэтому должен идти впереди. В самом деле, почему лучшему стрелку не позволяют идти первым?
