— Я здесь ни при чем, — завопил Диман, — это все они! Не убивай меня!
— Заткнись, — я гневно посмотрела на него, — раньше надо было думать.
Я снова повернулась к Шомполу, который пытался унять нервную дрожь в коленях.
— Ну, что, дружок, молчишь? Жить хочешь?
— Хочу, — с надеждой в голосе ответил он.
— Это уже лучше, Шомпол, а я уж думала, у тебя совсем нет чувства самосохранения, — удовлетворенно сказала я. — И что же ты можешь предложить мне в обмен на твою жизнь?
— Я дам тебе денег, — выдохнул он, — много денег.
— Вот как, — я сделала вид, что заинтересовалась его предложением, — интересно, во сколько же ты ее оцениваешь?
— Двести тысяч…
— Неплохая сумма по нынешним временам, — мечтательно произнесла я, — можно купить однокомнатную квартирку.
— Я говорю про двести тысяч долларов, — Шомпол сглотнул слюну, — на них можно купить двадцать однокомнатных квартир.
— Вот это да, Шомпол, — удивилась я. — Откуда у тебя такие деньги? Мне кажется, что ты мне врешь. Хочешь выбраться отсюда, и ищи ветра в поле, ведь так, Шомпол? Но ты меня не проведешь. У меня здесь, — я постучала средним пальцем по голове, — кое-что имеется.
— Нет, нет, — зашептал Шомпол, как будто открывал мне страшную тайну, — если ты согласна, я укажу тебе место, сама все возьмешь, а потом отпустишь меня, а? — Наверное, он подумал, что уговорил меня (кто же отказывается от таких денег), потому что, когда я отказалась, впал в еще большее уныние.
— Не пойдет, Шомпол.
— Но почему? Подумай, с этими деньгами ты могла бы…
— Мне, конечно, не помешали бы твои доллары, — перебила я его, — но, во-первых, я привыкла зарабатывать их своим трудом, а во-вторых, — он слушал меня, открыв рот, — мне нужно от тебя кое-что другое. Если, конечно, ты хочешь остаться в живых.
— Но что же? — не вытерпел он.
— Твое чистосердечное признание в убийстве Грушиной.
— Но это не я, не я убивал, — зачастил Шомпол, — ее Репа кончил.
— Вот об этом и напиши, все подробно: как пришли, как заставили Грушину подписать договор, какой нотариус заверял, как убивали, что требовали с Абрамова. Ну что, согласен?
— Я все напишу, — подавленно ответил Шомпол.
— И Диман напишет, правда, Диман?
Тот утвердительно кивнул.
— Да, и не забудь про мою машину написать, — я сурово посмотрела на Шомпола.
— Какую машину? — он аж затрясся весь.
— Которую вы взорвали.
Шомпол с Диманом непонимающе переглянулись.
— Но мы ничего об этом не знаем… Клянусь! — он испуганно вытаращил на меня глаза.
— Ладно, с машиной ясно.
Искреннее удивление и растерянность обоих дружков лишь подтвердили мою догадку о том, что это не их рук дело.
— Анатолий, будь другом, поищи наверху бумагу.
* * *
Через два часа у меня были показания всех троих подельников. Очнувшийся ото сна Репа присоединился к своим товарищам. Теперь я могла покончить со своим нелегальным положением. Я даже не подозревала, что так скоро удастся это сделать. Опять напрашивалась мысль о так называемых «случайностях». Если бы я хоть немного помедлила с визитом к Абрамову, кто знает, сколько времени пришлось бы мне жить в бабушкиной квартире?
Кроме того, что я вернула себе гражданский статус и доброе имя, я еще узнала кучу полезной информации. Прежде чем воспользоваться ею, необходимо было сделать один практический шаг — предоставить имеющиеся в моем распоряжении доказательства моей невиновности в убийстве Грушиной.
Подбросив Абрамова до дома и предупредив его, чтобы он никуда пока не выходил и никому не открывал, я из первого попавшегося автомата позвонила на свой сотовый, надеясь, что он по-прежнему находится у лейтенанта. Так оно и было.
— Алло, — сонный сиплый голос красноречиво говорил, что его обладатель был не в духе.
— Добрый вечер, товарищ старший лейтенант, вас беспокоит Иванова.
Я напрасно ожидала мгновенной ответной реакции — старший лейтенант словно язык проглотил. Тягучая, как сопля, пауза повисла в телефонной трубке. Я не стала ждать, пока он выйдет из ступора, и продолжила:
— Я сдержала свое обещание, — в трубке по-прежнему молчание, — у меня есть доказательства моей невиновности, и я хотела бы как можно скорее предоставить вам возможность ознакомиться с ними. Вы можете мне уделить толику вашего драгоценного времени? — Я не могла запретить себе немного поиронизировать над этим озабоченно-хмурым стражем порядка, у которого правильность своих действий не вызывала ни малейшего сомнения. Хотя мой случай, возможно, слегка поколебал его веру в собственную непогрешимость.
