– Я беспокоюсь, – сказал Клинг.
– Беспокоишься? О чем?
– Насчет нас с тобой.
– Насчет нас?
– Мне кажется, мы с тобой потихоньку расходимся.
– Смешно!
– Серьезно.
– С чего ты взял?
– Ну, мы... Ну, хотя бы потому, что мы теперь занимаемся любовью куда реже, чем раньше.
– У меня месячные, ты же знаешь, – сказала Огаста.
– Знаю, но... раньше ведь это не мешало? Когда мы только что поженились?
– Ну... – Огаста помолчала. – Мне лично казалось, что у нас все в порядке.
Клинг покачал головой:
– Не думаю.
– Так, значит, все дело в сексе? В смысле, тебе кажется, что мы мало занимаемся сексом?
– Дело не только в этом... – начал он.
– Потому что, понимаешь, если тебе хочется...
– Да нет, нет...
– Мне казалось, что у нас все прекрасно, – повторяла Огаста, пожала плечами и затушила сигарету.
– Ты знаешь эту девушку, которая работает у вас в агентстве? – спросил Клинг. «Вот оно! – подумал он. – Добрались до сути дела!»
– Какую девушку?
– Такую маленькую блондиночку. Она демонстрирует молодежные моды.
– Монику, что ли?
– Ну да.
– Монику Торп? А что с ней такое?
– Она была тогда на пляже во время приема. Четвертого. Помнишь?
– И что?
– Мы с ней разговорились, – сказал Клинг.
– Угу... – Огаста потянулась за сигаретами и снова закурила. – Не понимаю, какой интерес болтать с этой дурехой?
– Ты слишком много куришь, тебе не кажется? – спросил Клинг.
– Это что, еще одна претензия? – осведомилась Огаста. – Мы не занимаемся сексом, я слишком много курю... Ты что, собрался предъявить мне весь список обвинений, и непременно в два часа ночи?
– Я всего лишь забочусь о твоем здоровье!
– Ну, так что там Моника? О чем вы с ней говорили?
– О тебе.
– Обо мне? Вот это новости! Я-то думала, Моника вообще не способна говорить ни о чем, кроме себя, хорошей. И что же она тебе сказала? Она тоже считает, что я слишком много курю?
– Она сказала, что видела тебя в городе с разными мужиками! – проговорил Клинг на одном дыхании и остановился, чтобы перевести дух.
– Чего-чего?
– Она сказала...
– Ах-х, сопливая сучонка! – воскликнула Огаста и затушила только что раскуренную сигарету. – Она видела меня, меня!..
– Особенно с одним, – добавил Клинг.
– Особенно с одним? Так-так...
– Так она сказала.
– И с каким же?
– Не знаю. Скажи мне сама, Гасси...
– Смешно! – сказала Огаста.
– Я только повторяю то, что сказала мне она.
– И ты ей поверил.
– Я... скажем так, я прислушался к ее словам.
– Но она тебе не сказала, с кем именно она меня якобы видела. Так, Берт?
– Нет. Я спрашивал, но...
– Ах, ты ее спрашивал! Значит, ты ей поверил, так?
– Я только выслушал ее, Гасси.
– Сопливую шлюшку, которая перетрахалась со всеми фотографами в городе и у которой хватает наглости...
– Успокойся, – сказал Клинг.
– ...Хватает наглости утверждать, что я...
– Ну же, Гасси!
– Я убью эту сучонку! Как Бог свят, убью!
– Значит, это неправда?
– Конечно, неправда! А ты что, поверил?
– Ну... в общем, да.
– Ну, спасибо, дорогой!
Некоторое время они молчали. Клинг думал, что надо спросить ее насчет дома 641 по Хоппер-стрит. Зачем она ходила туда сегодня днем? Он думал, что выполнил совет Кареллы, но толку с этого никакого, потому что ответа, который успокоил бы его, он так и не получил. Только расковырял рану.
– Гасси...
– Я люблю тебя, Берт, – сказала она. – Ты же знаешь.
– Я тоже думал, что любишь...
– Я тебя люблю!
– Но ты бываешь повсюду без меня...
– Ты же сам это предложил, Берт, ты же знаешь! Ты терпеть не можешь этих вечеринок...
– Да, но все-таки...
– Ну хорошо, больше я без тебя не хожу. Договорились?
– Но...
«А днем? Или во время дежурств, когда я гоняюсь за какими-нибудь мелкими воришками? Во время ночной смены? Что ты будешь делать тогда? Вечеринки – это фигня. Если, конечно, не считать тех случаев, когда ты говоришь, что ужинала в китайском ресторане с толпой народу, а мистер А-Вонг лично сообщает мне, что в компании мисс Мерсье рыжих не было. Жаль, что ты не брюнетка, Гасси. Брюнетки не так бросаются в глаза...»
– Все, обещаю, – сказала Огаста. – Без тебя – никуда. А теперь ляг.
– Есть еще кое-какие вопросы...
– Ложись, – перебила она. – На спину.
Она стянула с него простыню.