Жан Кальвин. Его жизнь и реформаторская деятельность - страница 37

Шрифт
Интервал

стр.

Тем не менее, победа досталась реформатору нелегко. За первым, сравнительно мирным периодом его деятельности, последовал новый период ожесточенной борьбы с постепенно нараставшим народным неудовольствием. Этот второй период его деятельности, продолжавшийся девять лет (1546 – 1555), ознаменован главным образом борьбой с либертинами.

Не одна, впрочем, суровость новых порядков была причиною охлаждения, сменившего первоначальный энтузиазм женевцев к своему вернувшемуся проповеднику. Содействовало этому и недостойное поведение самого духовенства.

В самом деле, от людей, предъявлявших к другим такие высокие требования, естественно было ожидать, что они сами будут служить живым примером и образцом проповедуемых ими добродетелей. На деле же оказывалось совсем не так. За исключением Кальвина, который, будучи строгим к другим, был, по крайней мере, строг и к себе, остальные проповедники, ежедневно громившие в проповедях пороки своей паствы, вели себя далеко не безукоризненно. Хотя Кальвин и старался, во избежание соблазна, прикрывать недостатки своих товарищей, заступаясь за них против их обвинителей, но в интимных письмах к друзьям не раз выражал свое негодование по поводу их недостойного образа жизни. В продолжение первых пяти лет целый ряд духовных подвергся наказаниям; некоторых даже пришлось изгнать, но и заступавшие их место редко оказывались на высоте своего призвания. Особенно же должно было повредить духовенству в общественном мнении его поведение во время чумы 1543 года.

Новым проповедникам представлялся удобный случай доказать любовь и преданность своей духовной пастве, о спасении которой они так ревностно заботились. А между тем в то время, как миряне часто брали на себя уход за больными, духовенство трусливо уклонялось от своих прямых обязанностей. Еще осенью 1542 года, при первом появлении чумы, совету с трудом удалось найти одного проповедника, который согласился принять на себя службу в чумном госпитале. Это был некий Бланше. Сам Кальвин пишет по этому поводу Вире: “Если с Бланше случится несчастие, то, боюсь, мне самому придется принять на себя это опасное дело”. Опасность миновала, и Бланше остался невредим. Но весною 1543 года эпидемия начинает свирепствовать еще с большею силою. Снова возбуждается вопрос о назначении в госпиталь проповедника, и снова только один Бланше принимает этот опасный пост. Но Бланше вскоре становится жертвою заразы, и несчастные больные остаются без всякого духовного утешения. Многие из проповедников объявляют, что они “лучше отправятся на виселицу или к дьяволу, чем в зачумленный госпиталь”. Совет посвящает этому вопросу заседание за заседанием и настойчиво требует, чтобы духовные, наконец, выбрали кого-нибудь из своей среды, “за исключением господина Кальвина, который необходим церкви и в советах которого все нуждаются”. Коллегия духовных отнекивается и предлагает на это место одного приезжего француза; совет не соглашается, и тогда – 5 июня 1543 года – женевцы, которым, под страхом всевозможных наказаний, силятся навязать безусловную святость жизни, становятся свидетелями следующей сцены.

Процессия из всех проповедников, с Кальвином во главе, направляется к залу заседаний совета и здесь открыто заявляет, что хотя обязанность их заключается в том, чтобы служить церкви и в хорошие, и в дурные дни, но так как Бог не даровал им достаточно мужества, то они отказываются пойти в госпиталь и просят извинить их. Совет постановляет “молиться Богу о ниспослании им впредь большего мужества” и в ожидании принимает услуги предложенного раньше француза.

Нельзя, конечно, отнести и к Кальвину то унизительное малодушие, которое выказало все женевское духовенство. Сам совет полагал, что он должен сберегать себя для блага всей церкви, но несомненно и то, что особенного мужества, настоящей деятельной любви к страждущим он не выказал в этом вопросе. Как бы то ни было, контраст между тем, чему учили проповедники, и их собственным поведением был слишком велик и не мог не поколебать их авторитета в глазах народа.

Кроме эпидемий, Женева подвергалась в это время и другим бедствиям. Неурожай и голод увеличивали число жертв; в 1545 году начались ужасные процессы против “отравителей и колдунов”. Городские финансы находились в самом плачевном состоянии. А в это время Кальвин, для которого дело евангелической пропаганды стояло на первом плане, занимал членов совета изображением страданий своих преследуемых соотечественников, посылал им значительные субсидии и вместе с Фарелем, в сопровождении герольда, предпринимал на городские средства поездки в Мец или в соседние кантоны, чтобы побудить их к дипломатическому заступничеству за гонимых.


стр.

Похожие книги