Жан Кальвин. Его жизнь и реформаторская деятельность - страница 26

Брак Кальвина был очень счастлив. Со свойственной ему сдержанностью, почти граничащей с полным безразличием ко всему, что не имело отношения к его деятельности, он очень редко и мимоходом упоминает о жене при ее жизни. Но те немногие строки, проникнутые искренним горем, которые он посвятил ей после ее смерти, служат лучшим свидетельством в пользу этой тихой, кроткой женщины, которая совершенно стушевалась перед личностью своего мужа, ни в чем его не стесняла и была его преданной подругой и сиделкой в дни частых и мучительных его болезней, образцовой хозяйкой, заботившейся о материальных удобствах.

Впрочем, материальное положение Кальвина в Страсбурге, особенно в первое время, было далеко не блестящим. Жалованье, назначенное советом, было очень незначительно, и нужда часто доходила до того, что ему нечем было уплатить за квартиру. Его литературные произведения почти ничего не приносили ему, а между тем одна корреспонденция стоила очень много. Ему даже пришлось продать свою библиотеку, оставшуюся в Женеве, и принимать в свою квартиру жильцов, которым Иделетта доставляла стол. Тем не менее, Кальвин упорно отказывался от всех предложений друзей, старавшихся улучшить его материальное положение. “Благодарю всех моих братьев, – пишет он Фарелю, – за их добрые предложения – бедняки, дающие милостыню тому, кто еще беднее их! Но я дал себе слово больше не принимать ничего, ни от тебя, ни от наших общих друзей, пока не буду вынужден к этому. Книги, которые я оставил в Женеве, покроют расход по найму квартиры. В остальном поможет Господь”.

В Страсбурге Кальвин ближе сошелся с немецкими теологами. В то время в Германии происходил целый ряд сеймов – во Франкфурте, Гагенау, Вормсе и Регенсбурге, – сопровождавшихся религиозными диспутами. Это была самая блестящая пора для немецких протестантов, которые ежедневно одерживали новые победы. В среде католиков господствовало уныние, и сам папа готов был делать уступки. Кальвин, прекрасно изучивший положение дел, возлагал вначале большие надежды на эти сеймы. Он надеялся достигнуть полного соглашения между всеми протестантскими партиями, которое должно было обеспечить им торжество над католиками. Он не отступал и перед перспективой гражданской войны, сам очень деятельно хлопотал о союзе протестантских князей с французским королем против Карла V, так что Франциск I даже поручил своей сестре передать Кальвину благодарность за эти хлопоты. В то же время последний издал анонимную брошюру, в которой предостерегал “свою Германию” от происков папы. Вначале дело, казалось, шло хорошо. Меланхтон, с которым Кальвин очень близко сошелся в это время и который относился с большим уважением к своему ученому собрату, называя его не иначе, как “теологом”, употреблял все усилия, чтобы добиться соглашения между протестантскими церквами. Кальвин даже готов был для этого сделать некоторые уступки в своем учении. Но вскоре эти надежды сменились полным разочарованием.

Шествие Карла V и папы Климента VII после коронования в Болонье 24 февраля 1530 года. С гравюры Николая Гогенбурга, очевидца этого торжества

Ландскнехты Карла V во время первой его войны против Франциска I. С гравюры, исполненной ок. 1520 г. Шеффелином

Император Карл V на 32 году жизни. С гравюры на меди Бартеля Бегаме, 1538 г.

В конце концов сеймы не привели ни к чему положительному. Не только соглашение с католиками не состоялось, но и разногласия между протестантскими церквами также не были устранены. Главным камнем преткновения был вопрос о причастии, которое Лютер толковал иначе, чем Кальвин. Сам Лютер не присутствовал на этих сеймах, а Меланхтон, соглашавшийся вначале с Кальвином, не посмел пойти против своего учителя. Таким образом, первоначальные мечты Кальвина о союзе между обеими церквами – немецкой и швейцарской – не оправдались. Он вообще не мог сойтись с немцами, которые казались ему еще слишком зараженными духом католичества и которые, в свою очередь, находили его слишком фанатическим. Он возмущался подчиненным положением их духовенства и отсутствием у них той нравственной дисциплины, которая считалась им необходимою принадлежностью всякой правильно поставленной церковной организации. Отчасти и это разочарование было в числе тех мотивов, которые побудили его отказаться от своей деятельности в Страсбурге и принять вторичное приглашение в Женеву.