Д'Апремон. Пусть бы ты потерял еще восемь, а я вдесятеро больше, только бы господь даровал нам тогда победу! Наш доблестный король не был бы сейчас пленником в Лондоне. Но лучше об этом не думать. Вымоем руки и пойдем ужинать.
Оруженосец. Ваша милость! Оруженосец из Арраса привез вам письмо.
Д'Апремон(глядя на печать). Львиная пасть. Это от Боэмона де Ласурс.
Изабелла. Он вас, конечно, благодарит за выкуп.
Д'Апремон. Я думаю, он пишет о чем-нибудь поважнее. Прочти-ка мне письмо, Изабелла. Я так же безграмотен, как его милость мой покойный отец, — он так и не выучился читать молитвенник, но, клянусь святым крестом, между нашими молодыми рыцарями при всей их учености равного ему не найти!
Изабелла(читает). «Высокому и могущественному сеньору, благородному Жильберу, барону д'Апремону, от Боэмона, сеньора де Ласурс, его слуги и друга, привет. В ту минуту, когда я потерял уже всякую надежду вновь увидеть родину, я узнал с изумлением, равным моей признательности...»
Д'Апремон. С изумлением?
Изабелла(продолжая), «...что ты внес за меня выкуп и что я свободен и могу пасть к твоим стопам, дабы...»
Д'Апремон. Пасть к моим стопам? Да то ли ты читаешь, что написано?
Изабелла. Да, батюшка... «...дабы в меру сил выразить свою благодарность...»
Д'Апремон. Пропусти эти вздорные любезности и перейди к делу. Рыцари должны приберегать эти глупости для дам.
Изабелла. В письме нет ничего, кроме изъявлений благодарности, уверений в дружбе и преданности.
Д'Апремон(взяв письмо). Зря пропал отличный пергамент. Вот чему их обучают ученые люди! Рыцарь удивляется, что товарищ по оружию вносит за него выкуп, и посылает ему целую страницу, испещренную черными значками, чтобы поблагодарить его. В мое время рыцарь говорил своему другу: «У меня вышли деньги, дай-ка мне твой кошелек». Эта откровенная простота наших отцов стоила дороже нынешней вежливости.
Изабелла. Он сделал это с наилучшими намерениями. Боэмон очень привязан к вам.
Де Монтрёйль. А сумма, которой вы не пожалели, вполне заслуживала благодарности.
Д'Апремон. Нужно самому быть неспособным к великодушному поступку, чтобы так напыщенно выражать свою признательность. Но такова жизнь. Старые обычаи выводятся, а с ними и добродетели наших предков.
Изабелла. Не станем, однако, пренебрегать старинным обычаем ужинать. Я вижу отсюда, что кувшин для мытья рук подан.
Д'Апремон. Ты права. Пойдем ужинать.
Площадь в деревне Апремон. Расставлены столы.
Крестьяне сидят и пьют. Впереди за одним столом: Броун, Рено, Моран, Гайон. Броун одет простым стрелком.
Броун(стуча по столу). Вина! Вина! Умирать нам от жажды, что ли? Я король стрелков и плачу за всех.
Гайон. Честное слово, господин стрелок, для англичанина вы славный малый.
Рено. Верно, и я прощаю ему то, что он взял приз.
Броун(показывая лук). Вот это лук! Шесть футов тисового дерева без сучков, и прям, как копье, когда не натянут. Берись за тетиву правой рукой на уровне глаз, а левой сгибай самый лук, пока не останется всего три дюйма железного наконечника стрелы. И это будет такой выстрел, что о нем заговорят[28].
Моран. Да, мы видели, у вас верный глаз и твердая рука.
Броун. Еще бы, черт возьми! А вы знаете, что натянуть английский лук удается далеко не всякому, тогда как крепчайший из ваших луков сломится под английской стрелой?
Рено. Был тут прежде человек, от его лука у вас образовались бы мозоли.
Броун. Клянусь святым Георгием, мне бы очень хотелось поглядеть на такое диво!
Рено. Этого лука уже здесь нет. А если бы стрелок, которому под силу натянуть его, был тут, с нами, вам бы не выиграть так легко кубка и перевязи[29]. За ваше здоровье, приятель!
Броун. А что сталось с этим стрелком? Я готов пройти пешком двенадцать миль, чтобы поглядеть на него.
Рено. Кто знает, может, он и не так далеко.
Моран(крестится). Господь его ведает...
Броун. Где же он? Как с ним повидаться?
Рено. Повидаться? Не всякий, кто хочет, его видит.
Гайон. А бывает и так, что видит тот, кто не хочет. В этом-то и беда.
Моран. Слыхали вы про Оборотня?
Броун. Слыхал кое-что.
Моран
