Элиан рассмеялась.
— Возможно. Пожалуй, да. — Они сидели в кухне, Элиан готовила обед. — А почему ты спросил?
— Пытаюсь понять, зачем ты пригласила меня сюда.
— Затем, что мне так хотелось, — просто и откровенно ответила девушка. Она умела быть откровенной. Подойдя к холодильнику, Элиан достала зелень.
— А как же твой дружок?
— Что мой дружок? — Она оторвала несколько листьев латука.
— Он из якудзы.
Она повернулась, ее руки замерли.
— Откуда ты знаешь? Я тебе этого не говорила.
— Еще как говорила. Ты упомянула гири, а это слово из языка якудзы. Или гири имеет отношение к твоей прошлой жизни в большом городе?
— Что ты знаешь о якудзе? — спросила Элиан, снова принимаясь за зелень. Майкл встал.
— Достаточно, чтобы мне стало не по себе, если бы твой приятель сейчас появился в дверях.
Элиан улыбнулась.
— После того как ты спас меня сегодня, мне трудно представить себе, чем вообще тебя можно напугать.
— Пистолетом, — ответил Майкл и положил в рот листик салата.
Элиан смотрела, как он ест.
— В газетах много пишут о якудзе. Но откуда ты узнал про гири?
— Я несколько лет учился в Японии, — ответил Майкл. — Отец послал меня туда. После войны он служил в американских войсках в Токио.
Элиан резала зелень.
— Чему ты учился в Японии?
— Живописи, — ответил он.
— А еще? — спросила она. — В твоем «джипе» я заметила катану. Ты думаешь ею пользоваться?
— Я многому научился в Японии. Но самое главное — живопись.
— И ты этим зарабатываешь на жизнь? Живописью?
— Частично. Когда я рисую, я счастлив. Но еще приходится думать о хлебе. — Он рассказал ей, что начал печатать репродукции картин.
Элиан улыбнулась, продолжая шинковать зелень.
— Как это здорово — взять в руки кисть и что-нибудь нарисовать. — Она рассмеялась. — Я завидую тебе. Всякая пустота приводит меня в ужас. Чистые страницы, чистые холсты. Мне все время хочется закрасить их черным цветом.
— Но тогда, — сказал Майкл, — они исчезнут.
— Нет, они мне просто больше не страшны. — Она отодвинула кучку нарезанной зелени и принялась за грибы. — Заключенная в них анархия становится управляемой или, по крайней мере, удерживается в рамках.
— Анархия?
— Да. Тебя никогда не пугало пустое полотно? Слишком много возможностей. Это сбивает с толку.
— Конечно, — сказал Майкл, — если подходишь к холсту, не зная заранее, что собираешься нарисовать.
Элиан нахмурилась.
— А ты всегда знаешь, что собираешься делать? Это, должно быть, очень скучно.
— Вот ты сама и ответила на свой вопрос. — Майкл улыбнулся. — Я знаю, с чего и как начну... А дальше... — Он пожал плечами.
Она явно о чем-то задумалась.
— Насколько хорошо ты знаешь якудзу? Ты говорил, что некоторое время жил в Японии. Ты встречал кого-нибудь из них?
— Может, и встречал, но мне об этом не известно. Наверное, они не очень отличаются от других людей.
— Еще как отличаются, — сказала Элиан. — Они стоят особняком. Японское общество считает их неприглядными, и они наслаждаются этой ролью. Слово «якудза» составлено из иероглифов трех чисел. При сложении получается количество очков, соответствующее проигрышу в азартных играх. Якудза считают, что обречены быть героями в своем маленьком мирке.
— Судя по тому, что я о них знаю, — сказал Майкл, — такой романтизм не очень вяжется с их общественной опасностью.
Она кивнула.
— Они очень опасны. — Элиан положила нож, включила одну из конфорок и поставила на нее кастрюлю. — Может быть, я зря это говорю, но, — она одарила его мимолетной улыбкой, — ты обязан защищать меня до конца моих дней, так ведь?
Майкл промолчал, и она продолжала:
— Дело в том, что мой приятель действует мне на нервы. Ты прав. Он член якудзы. Знаешь, поначалу мне даже нравилось встречаться с ним. Да нет, тебе этого не понять.
— Он большая шишка, — сказал Майкл. — Сам кахуна. Очень даже понятно. — Майкл положил в рот немного зелени. — И что произошло?
— Он очень груб, — сказала она, — кичится своим положением, любит ввязываться в драки. Я терпеть этого не могу.
Майкл пожал плечами.
— Ты скажи ему.
Элиан рассмеялась.
— Я говорила, а что толку? Он никого не слушает и делает, что хочет. Слишком своеволен. Я ничего не могу сделать.
