Удэ шел мимо пасущегося стада. Огромные карие глаза провожали его тупыми дремотными взглядами, а хвосты беспрерывно разгоняли мух. Но эта пасторальная картина не привлекала внимания Удэ. Он смотрел под ноги.
Вот он миновал коровьи лепешки, дымящиеся и блестящие, как овсяная каша. Они были слишком свежими. Старый помет, потрескавшийся и посеревший, его тоже не интересовал. Удэ искал кучки, покрытые корочкой, но внутри полные питательных веществ, — плодородную почву для грибов. Не для всех грибов, а только для тех самых.Для тех, что окрашивали небо в алый и оранжевый цвета и выворачивали вселенную наизнанку, стоило Удэ положить их на язык.
На пастбище Удэ отправился исключительно за грибами. У них были тонкие белые ножки и коричневатые, похожие на пуговицы шляпки, и росли они кучками.
Найдя то, что искал, Удэ наклонился и срезал грибы перочинным ножом. Он тщательно очистил с них грязь, потом отправил грибы в рот и принялся сосредоточенно жевать.
Действие было почти мгновенным. Удэ почувствовал, как кровь струится по жилам. Ощутил дрожь внизу живота, будто тонкие пальчики гейши перебирают струны самисена.Время выплескивалось через Третий Глаз.
Он начал напевать на ходу. «Сайонара Но Осеан». Мелодия была в моде больше года назад, но ему почему-то запомнилась. Звуки громом отдавались в голове, потом еще долго кружились в воздухе, будто пар от дыхания морозным утром. Отзвучав, они разлетались на тысячи осколков, как хрустальные бокалы на кафельном полу.
Солнечный свет обволакивал Удэ, он был вязким и прилипал к телу нежными согревающими шариками. Удэ кивнул и снял свою черную рубашку-поло.
Синие, зеленые и черные фениксы поднимались из малиновых языков пламени. Их изображения двоились. Широко расправив крылья, птицы выгибали шеи, заглядывая друг другу в глаза. Под породившим их пламенем свернулась кольцами толстая змея, полускрытая валуном и листвой. В широко раскрытой пасти виднелись острые зубы и раздвоенный язык, всевидящие глаза змеи напоминали драгоценные камни.
Обнаженный по пояс Удэ продолжал идти вперед. В такт его движениям перекатывалась ирезуми -традиционная татуировка членов якудзы. Игра мышц напомнила ему о Масаси Таки. Масаси совсем помешался на тренировках. Нередко они с Удэ часами упражнялись вдвоем, пока даже мускулы Удэ не начинали ныть. В такие моменты Масаси пугал его, Удэ, не боявшегося никого на свете.
Обессилев, Удэ прекращал тренировки и смотрел, как продолжает работать Масаси. Глядя на его блестящее от пота тело, Удэ ловил себя на мысли, что Масаси не человек. Его выносливости хватило бы на десятерых.
Но вот Масаси заканчивал тренировку и, взяв длинные мечи, они проходили на маты додзе,чтобы оябун мог поупражняться в искусстве кендо.Удэ только защищался. Похоже, с каждым новым выпадом Масаси становился сильнее. Он был непобедим.
А на лугу из уголков рта Удэ изливалась морская пена. Увидев очередную, ее порцию, Удэ рассмеялся. Наконец он понял, что пузырьки — это слова.
Он разговаривал с толстяком Итимадой.
— Ты только подумай, — услышал он свои слова. — Ведь документ Катей — это все.
— Я знаю лишь то, что мне приказал сделать Масаси, — отвечал толстяк Итимада.
— Здесь был Филипп Досс, — продолжал Удэ, не обращая на него внимания. — Филипп Досс украл документ Катей. Он попал сюда с чьей-то помощью, нэ?После того как ускользнул от меня в Японии. И вот здесь, на Мауи, его кто-то убивает. Кто-то. Не я и никто другой из людей Масаси Таки. Тогда кто же его убил, Итимада? Ты тут всех знаешь. Вот посмотри. — Он протянул толстяку фотографию Майкла Досса. — Ты его видел? Это сын Филиппа Досса, Майкл. Он был здесь?
— Сына здесь не было, — сказал Итимада, подумав про себя, что сын очень похож на отца.
— Нет? Ты уверен? Может быть, Досс передал ему на хранение документ Катей?
— На островах его не было.
Удэ злобно рассмеялся. Его темные зрачки неестественно расширились.
— Может быть, ты уже не справляешься со своими обязанностями? — Он недобро ухмыльнулся. — Поэтому-то тебя и выслали сюда, не так ли?
— Ты здесь всего лишь сутки, — сказал толстяк Итимада, — и думаешь, что тебе все известно.
