Митико повернула направо, на грязную узкую дорожку. Указателей никаких не было, но при въезде стояли настежь ворота из дерева и бамбука. Митико поехала по дорожке, наезжая на корни, камни и скользкие ледяные прогалины. Наконец она остановила машину.
Они вышли из-под сени густых криптомерий и двинулись по заснеженному полю Солнце, сиявшее на светлом небе, тщетно пыталось согреть Землю. Из уст Митико и ее спутника вырывались облачка пара, под ногами хрустел тонкий наст. На поле царила удивительная тишина. Казалось, пурпурные горы, видневшиеся вдали, поглощали все звуки, притягивали их.
Митико и Филипп приблизились к священной скале. На ней были сложены в кучку небольшие камни Митико отошла от Филиппа и опустилась на колени Она вынула из кармана ароматическую палочку, поставила рядом с камнями и зажгла. Тоненькая струйка душистого дыма поднялась вверх, но ветер отнес ее в сторону, и Филипп уловил только обычны запахи деревни.
— Что это за место? — спросил он.
— Здесь обитает Мегами Китсуни, божественная лисица. — Митико по-прежнему стояла на коленях. Похоже, она бормотала молитвы.
— Кто она такая?
Митико воздела руки к небу.
— Мегами Китсуни очень могущественна. Она повелевает всем, что ты видишь вокруг.
У Филиппа похолодело внутри. Разве он не преследовал рыжую лисицу? Он ведь убил одну лису в детстве, в Пенсильвании. Может быть, это рыжая лисица заманила его сюда? Филипп поежился, как собака, которая пытается отогнать холод.
— Ты хочешь сказать, что она покровительствует полям? — спросил он.
— Ты не понимаешь, — Митико взяла его за руку. — Мегами Китсуни управляет поступками мужчин и женщин, любовников.
— Как, например, мы?
Митико подняла голову и крепко-крепко поцеловала Филиппа в губы. Он почувствовал, что ее губы слегка дрожат, и, обняв Митико, привлек к себе.
Стая гусей — черная линия на белом туманном небе — летела в сторону заснеженного поля. Похоже, они вынырнули из-за ближайших гор. В следующий миг Филипп услышал их гоготанье.
— Однажды летом, давным-давно, — тихо произнесла Митико, — в маленьком селении неподалеку отсюда родилась девочка. Она была единственной дочкой каменотеса, жена его умерла при родах. Девочка была упрямой и своевольной. И не удивительно — каменотес ее боготворил, это был единственный лучик света в его безрадостной жизни. Он, конечно, не раз хотел призвать дочку к порядку и поругать за плохое поведение, но не мог. В нашей жизни и так много печали, думал каменотес. И разрешил девочке поступать, как ей нравится.
Однажды в селении появился слепой старик. У него был жар, он не мог передвигаться. Его притащил на спине красивый парень.
И случилось так, что каменотес, возвращаясь домой, встретился с юношей, который нес на спине старика. Добрый каменотес предложил им свой кров и сказал, что они могут оставаться там, пока старик не поправится.
Юноша горячо поблагодарил каменотеса. Когда он принес старика в дом, девушка влюбилась в юношу с первого взгляда. Отец послал ее за сельским лекарем, тот подробно объяснил девушке, как следует ухаживать за стариком, но девушка думала только о юноше. Днем все ее взоры и мысли были прикованы только к нему. А ночью его мужественный образ представал перед ней в сновидениях.
Каменотес пошел к своему другу и соседу — дровосеку — и договорился, что парень будет работать в деревне, потому что у старика и юноши нет денег, а юноша задолжал и ему, и врачу за услуги. Что же касается девушки, то она, конечно, выполняла многие указания врача и помогала слепому старику. Но правда и то, что она часами глядела в окно, любуясь на обнаженного по пояс юношу, который рубил дрова для жителей селения.
Лето выдалось очень жаркое, такого никто из жителей и припомнить не мог. И, вероятно, удушливый зной послужил причиной внезапной смерти старика, хотя, с другой стороны, девушка тоже была виновата. Она забывала давать старику прописанные врачом лекарства. И не всегда обтирала его холодным полотенцем.
Но даже на похоронах, когда юноша и отец девушки шли во главе траурной процессии вместе со священником, девушка могла думать только об одном: о юноше. Она не отрываясь глядела ему в затылок, когда юноша от нее отворачивался, и любовалась его профилем, когда священник объяснял ему, как отправлять обряды.
