Йорк вытянул из пачки новую сигарету. Мердок открыл форточку и включил вентилятор.
— Бросай курить, Генри! Не дотянешь до пенсии.
— Плевать.
— Твое дело.
— Трудно тебе пришлось, Дик. Не знаю, выдержал бы я подобное…
— Могу заверить — к боли можно привыкнуть, когда есть на что надеяться.
— Ты и тогда не раскололся!?
— Нет. Я знал, что у меня есть друзья и рано или поздно они вытащат меня из этого ада. Это давало мне силы не сдаться и не сойти с ума.
— Что было дальше?
— Твой интерес еще не угас? Наверное, я неплохой рассказчик. А дальше…
Мердок посмотрел на часы.
— Время обеда. Ты любишь бамбук, Генри?
— Нет, я предпочитаю итальянскую кухню.
— Помню, но я сейчас не о еде. Я тоже не люблю бамбук. После допроса меня вывели на окраину поселка, чему я был несказанно рад! Наконец-то! Пуля в голову или петля — меня радовало и то и другое. Но когда меня бросили на траву и привязали руки и ноги к колышкам, вбитым в землю, я понял — продолжение следует. Несколько часов я наслаждался покоем. Простые радости — чистый воздух и пение птиц, что может быть лучше! Потом лежать стало неудобно. Какие-то камешки стали больно давить спину и поясницу. Я попытался двигаться насколько это было возможно, но бесполезно. Прошло еще несколько часов и я понял — бамбук! Они посадили семена бамбука и положили меня на них. Эта чертово растение растет очень быстро, но недостаточно, чтобы убить сразу. Его ростки тверды и остры как вязальные спицы. Старинная восточная пытка — медленное насаживание живой плоти на десятки бамбуковых стрел. Хочешь посмотреть, Генри?
Мердок выдернул из брюк рубашку и повернулся к Йорку. На его спине отпечаталось множество маленьких точечных шрамов. Йорк отвел взгляд.
— Не понравилось? Мне тоже не нравится. Особые отметки на теле того, кто привык быть в тени ни к чему. Я не буду говорить как мне было больно. Это не боль. Это… этому нет названия. Я не мог ни шевелиться, ни дышать, ни кричать. Китаец подходил ко мне, садился на корточки и смотрел в глаза. А я даже не мог плюнуть в его рожу!
— И ты раскололся?
— Конечно.
— Понимаю.
Мердок в ярости швырнул на пол пустую чашку.
— Ничего ты не понимаешь!! Они сделали последний и очень точный ход. Китаец включил диктофон и продемонстрировал мне запись весьма интересной беседы — твоей, Йорк, и мистера Трентона!
Йорк остановил руку с сигаретой на полпути от пепельницы.
— Не может быть! Какой беседы?
— Может! Запись была сделана где то за городом. Плескалась вода, и разговор шел обо мне. Сытые ленивые голоса!
— Но как это могло случиться!?
— Поищи крота среди своих, Йорк. И будь внимательнее, когда заросли находятся рядом с озером — в кустах очень легко спрятаться. Ты помнишь тот разговор?
— Нет, не помню.
— Даже так!? А я запомнил его на всю жизнь. Вы обсуждали мою дальнейшую судьбу. И решили, в итоге, что придется меня сдать. Как прекрасно вы все аргументировали! Решили, что я слишком рационален и, взвесив все за и против обязательно расколюсь! Что я не смогу справиться с проблемами, что с треском провалился на простом задании. Сказали бы уж сразу — продажен. Вы заранее записали меня в предатели! А я не был таким, Генри! И это вы предали меня!
— Дик, я не помню такого разговора!
— Не лги мне, Генри! Твой голос я не спутаю ни с кем!
Йорк смял сигарету.
— Ну, ладно, пусть будет по-твоему… И тогда ты решил…
— То что я решил касается только меня. Я перестал быть ВАШИМ и это все, что я могу тебе сказать.
— Ты стал работать на китайскую разведку?
Мердок поправил рубашку. Подошел к столу, одним махом осушил остывший кофе из второй чашки.
— Ты слишком много задаешь вопросов, Генри. Ну, ладно. В Китае я был, но недолго. Приставленного ко мне соглядатая я провел на раз как младенца, потом убил нищего, который сидел около Храма Неба и ушел. Через половину Китая, по перевалам Хингана в… Впрочем, это тебе не обязательно знать.
Йорк удивленно посмотрел на него.
— Какого нищего?
Мердок провел ладонью по лбу, будто смахивая паутину.
— Неважно. Я сказал то, что сказал. Больше мне добавить нечего.
— Хорошо, будь по твоему.
Йорк пощелкал зажигалкой.
