— И правильно. Это только в кино хорошо получается и в книжках. На самом деле полиция поймает тебя самое позднее через два дня и отправит домой, а то еще засунет в приемник-распределитель. — Он достал из кармана пачку сигарет и протянул Юлиану: — Хочешь?
— Нет. — Юлиан помотал головой. Он уже курил однажды, полгода тому назад, в порядке испытания на мужество. Вкус у той сигареты — первой и пока что единственной в его жизни — был отвратительный, и его затошнило. — Меня зовут Юлиан.
— Юлиан? — Белобрысый щелкнул дешевой пластиковой зажигалкой. Его лицо озарилось красным светом, и на миг в нем промелькнуло что-то жуткое, почти нечеловеческое — такие лица бывают у призраков из папье-маше в комнатах страха. Он сделал глубокую затяжку, закашлялся, сощурил глаз и еще раз переспросил: — Юлиан? Как сын Леннона?
— Точно, — сдержанно подтвердил Юлиан. Ему не хотелось разговаривать с этим парнем. Вернее, ни с кем не хотелось разговаривать. Но тот намеренно не замечал его настроения.
— А меня зовут Рогер, — сказал белобрысый и выпустил в сторону Юлиана облако вонючего сигаретного дыма. Он произнес не «Роджер», а именно «Рогер». Должно быть, это имеет для него особенное значение, подумал Юлиан. Он уже знал таких типов: они готовы расплющить тебе нос, если после второго предупреждения ты все еще путаешь их имя.
— Рад познакомиться, — буркнул Юлиан. Он отмахнулся, отгоняя от лица дым, и демонстративно закашлялся — не добившись этим ничего, кроме еще более широкой ухмылки Рогера. Мальчик повернулся и зашагал прочь, но успел сделать ровно два шага. На третьем Рогер через букву «г» преградил ему путь. Юлиан остановился.
— Чего тебе надо? — спросил он. — Отстань от меня.
— Я хотел только поговорить с тобой, — сказал Рогер. — Мне показалось, что тебе бы это не повредило. Выговориться иногда помогает, почти всем.
— А может, я не хочу, — ощетинился Юлиан.
Рогер ответил на это еще одной наглой ухмылкой, и Юлиан впервые почувствовал, как в нем тихо поднимается страх перед этим рослым крепышом.
— Отстань, — сказал он, от испуга чуть запальчивее, чем следовало, и сделал шаг к Рогеру.
Тот не шелохнулся, и Юлиану пришлось снова остановиться.
Легкий испуг перерос в настоящий страх. А ведь Рогер не сделал ровным счетом ничего угрожающего. В его глазах поблескивала насмешка, но она была скорее дружелюбной, да и в позе его не выражалось никакой угрозы. Но нетрудно было представить, что он мог бы сделать, если б захотел.
Юлиан же не отличался силой, большинство его ровесников выглядело покрепче. Он был довольно высоким мальчиком и очень уж стройным, если не сказать тоненьким. В первые школьные годы ему доставалось больше синяков, чем другим. После нескольких попыток дать сдачи — все они кончились плачевно — он постепенно научился избегать драк и вообще всяких споров, а в интернате развил это умение до совершенства.
Но тут у него не было выхода. Юлиан только теперь заметил, что забрел в переулок между ярмарочными киосками и очутился далеко от общей сутолоки, так что уже не мог рассчитывать на чью-либо помощь. А Рогер не производил впечатления человека, на которого можно подействовать уговорами.
— Тебе что, больше нечего делать, стоишь тут и пялишься на людей? — спросил Юлиан.
Но и этот вызывающий вопрос не вывел Рогера из равновесия, он только шире ухмыльнулся.
— Нечего, — подтвердил он и засмеялся, заметив растерянность Юлиана. — Нет, правда нечего. Вот уже несколько дней. И похоже, еще какое-то время придется побездельничать.
Он вздохнул, снова поднес сигарету ко рту, но следующей затяжки так и не сделал, бросил сигарету на землю и загасил ее своим тяжелым башмаком.
— Действительно, такая зараза, — сказал он и закашлял. — У нас здесь павильон, знаешь? И неплохой, можешь мне поверить. Но мой старик что-то не поладил с инспекцией. Отказался соблюдать какие-то дурацкие правила техники безопасности. И они прикрыли нашу лавочку. Насколько я знаю моего старика и его железобетонный характер, лавочка еще долго простоит прикрытой. — Он развел руками: — Так что слоняюсь без дела. Ну, и пялюсь на людей. — С этими словами он подмигнул. — А у тебя какие проблемы?
