— Но тогда почему же вы вообще остаетесь в Италии?
— Мне очень нравится эта страна, и, кроме того, я пишу книгу об итальянских соборах.
— Вы не тот человек, которому следовало бы заниматься таким делом.
— Вы так считаете? Когда я жил в Нью-Йорке, я был архитектором. Но, конечно, незнаменитым. И все же на жизнь я себе зарабатывал. Потом меня призвали в армию, и в конце концов я оказался в Италии. Демобилизовавшись из армии, я остался в Милане и осел здесь. У меня не было денег, а так как мне не хотелось вступать в конфликт с полицией, то я и стал «диким» гидом.
— А все-гаки не лучше ли вам было бы добиться в полиции разрешения на жительство? Я уверена, что это можно устроить.
— Наверное, но мне не хочется этим заниматься.
Пьерро принес ассобукко. Когда он ушел, Лаура спросила.
— У вас действительно нет денег?
— Теперь немного есть.
— Но раньше вы сказали...
— Я, видите ли, работаю с переменным успехом, но меня это не волнует. Мне вполне хватает моего заработка. Расскажите мне лучше о себе.
Лаура пожала плечами.
— Собственно, мне особенно и нечего рассказывать. Раньше я работала секретаршей у американского консула в Риме. Затем его перевели сюда, в Милан. Здесь я и встретилась с Бруно (моим теперешним супругом). Он предложил, мне выйти за него замуж. Он очень богат. Вы даже и представить себе не можете, как он богат. Мне к тому времени очень надоело работать в бюро, да и Бруно казался мне влюбленным. Я немного подумала и вышла за него замуж. Год спустя он попал в автомобильную катастрофу, сломал позвоночник и получил другие серьезные повреждения. Врачи говорили, что он не оправится, но они плохо знали Бруно. Для него не было и нет ничего невозможного, если он что-то вобьет себе в голову. Он твердо решил жить и делает это вот уже четыре года. Он не двигается, не говорит, не может даже шевельнуться, двинуть хоть одним мускулом, но он живет.
— И неужели нет никакой надежды?
Она покачала головой.
—- Не знаю, сколько это еще продлится, но врачи говорят, ч то с таким же успехом он может умереть через день и прожить несколько лег, — с горечью сказала она. Мне очень жаль,., - сказал я.
Лаура вдруг засмеялась:
— Так что, видите, мне сейчас нелегко.
— А что вы делаете в Милане?
После моего вопроса улыбка исчезла с ее лица и появилось выражение горечи.
— Я договорилась на два часа со своим парикмахером. Атмосфера моего дома настолько гнетущая, что я решила выехать пораньше и заглянуть в собор. Теперь я очень рада, что эта идея пришла мне в голову.
Она вдруг с нежностью посмотрела на меня, но я думал о ее муже, который не может шевельнуться и говорить. Каково было бы мне на его месте? Наверняка я постоянно бы беспокоился. Каждая отлучка жены заставляла бы меня волноваться.
— Бруно доверяет мне,-— сказала Лаура, как бы прочитав мои мысли.— Ему и в голову не придет, что я могу поддаться соблазну. Он верит в чувство долга, жертвенность и верность.
Я был поражен тем, как она легко читала мои мысли.
— Но для вас это должно быть тяжело.
— До сих пор мне это было совершенно безразлично,— сказала она, не глядя на меня.— Но постепенно мне в голову стали приходить мысли, что я веду себя крайне глупо. Ведь четыре года — это же довольно долгий срок. И стоит мне подумать, что проходят, может быть, лучшие годы моей жизни, и я задаю себе вопрос: что же делать? Кроме того, я ведь знаю, что если вести себя осторожно, то вряд ли кто-нибудь что-то заметит.
Я вдруг почувствовал, как кровь прилила мне в голову. Я понимал, что следующий ход будет за мной. Она хотела, чтобы ее убедили, что все это пустяки и очень нетрудно осуществить. Если я не решусь сейчас, то на моем месте окажется кто-нибудь другой, кто обязательно воспользуется таким случаем, Flo я никак не мог отделаться от мысли о ее больном, несчастном муже, не мог выбросить из головы эту картину. Я все время представлял себя на его месте.
— Вы не совсем правы,— сказал я.— Есть люди, очень тонко чувствующие окружающих. И ваш муж может догадаться об этом очень быстро. Вы сами же и выдадите себя. Для него это будет потрясением.
Некоторое время Лаура сидела, пе глядя на меня.
