Падающий с небес огонь нащупал спину метателя ножиков. Не специально. Я просто по-прежнему не совсем правильно рассчитал угол, под которым будет падать горящая жидкость и вместо того, чтобы преградить к себе дорогу двум ближайшим в прямом смысле грязным типам, подпалил совсем не их. Да и вообще у меня глазомер ни к черту.
Гулко бухнул самопал Святослава, изрыгнув из себя ясно видимый язык пламени, и послав не пойми куда картечь. Даже не знаю, зацепило ли ей кого-то или нет, но идти в контратаку налетчики не стали, а вместо этого шустро бросились наутек, буквально перелетев низенький едва ли не декоративный заборчик, ограждающий участок, на котором произошла внезапная стычка от соседнего. Главарь, уронивший на землю так и не вставленный в ружье патрон, несся впереди всех, размахивая своим оружием, будто обычной палкой. Лысый катался по земле, сбивая пламя и крича, думаю, больше от испуга, чем от боли, а вслед за основной шайкой из дома выбралось еще трое бандитов. Две девушки и парень, такие же грязные и одетые в том же стиле. Маршрут для спешного отступления с занятых позиций не изменился ни на йоту, словно в головах начинающих бандитов стояли целеуказатели с одинаковыми программами, но одна из них, не та, что высовывалась в окно, а другая, несколько замешкалась и коллега толкнула ее, чтобы убрать с пути. С негромким испуганным вскриком всплеснувшее руками в напрасной попытке сохранить равновесие тело упало, ударившись головой о стену дома и замерло, то ли сломав шею, а то ли просто потеряв сознание. Пускать убегающим пламя вслед или тем более преследовать их не стал, равно как и жечь лежащую. Вместо этого постарался сконцентрировать огонь на лысом, сумевшим как-то стряхнуть с себя куртку и теперь избавляющимся от тлеющих брюк.
Под дождичком из зажигательной смеси, попавшим теперь на почти голое тело, майка не в счет, он издал такой вопль, от которого у меня едва сердце не остановилось. Дико крича и размахивая руками, метатель ножей кинулся куда-то в сторону, но сделав едва ли пять шесть шагов рухнул и стал кататься по земле туда-сюда. Гулко бухнул самопал Святослава, выбравшегося из нашего укрытия и со скоростью профессионального атлета подбежавшего к противнику на расстояние вытянутой руки. Гладко выскобленная голова покрылась кровавыми струпьями, в последний раз дернулась и больше не подавала признаков жизни. Все. Мы его убили. Почти наверняка. С большими ожогами, не говоря уж о возможно засевшем в мозгах железном мусоре, не выживают, если не попадают очень-очень быстро в больницу. А его туда никто не повезет. Да и сам не дойдет, если даже горя ходить уже не может, то как потухнет, вообще не пошевелится. Странно, но никакого особого чувства в этот момент я не ощутил. То ли слишком далеко был, то ли слишком боялся, что вернутся остальные бандиты и заснут мне мой же огнемет пониже спины...Не знаю. Просто была опасная цель и вот ее не стало.
-Мама! - А вот Святослава, судя по всему, впечатлило по полной. Он отшатнулся от тела бандита и, упав на колени, принялся старательно избавляться от недавнего и, откровенно говоря, более чем скромного завтрака.
Щелкнув тумблером на ручке распрыскивателя, перекрыл поток горючей жидкости и отчаянно заработал свободной рукой, накачивая давление в баллон, ощущая, как свободно проваливается поршень в резервуар. Если бы нападавшие не растерялись и решили вернуться, спустя еще секунд тридцать боя, остался бы безоружным. И почему топор не взял? Братец то свой прихватил, вон, виднеется он у него за поясом, отчетливо выделяясь на пятой точке, задранной едва ли не выше головы. Дурак! Одна надежда, поумнею раньше, чем помру. Тем более и задел для этого неплохой есть. Свой первый настоящий бой я же все-таки выиграл. Ну, мы выиграли, не суть, победа от этого победой быть не перестанет. Жаль, конечно, что ружье главаря исчезло вместе с ним, но хорошо, что голова на плечах осталась.
Пакля в держателя прогорела наполовину. Правда замена ей была в кармане костюма, но вот еще одна причина, по которой импровизированный огнемет срочно нужно заменить на что-то более лучшее или хотя бы кардинально переделать. Иметь столько деталей, выходящих из строя за пару минут боя в своем оружии - самоубийство.
