— Или перерос, — подсказал Макс.
— Конечно! — согласилась Елизавета. — В нашей библиотеке есть тётеньки, которые одни любовные романы читают, и Пётр Сергеевич над ними никогда не смеялся!.. Он всегда говорил: пусть что угодно читают, лишь бы читали! Так постепенно и привыкнут читать. А это очень важно — привычка к чтению.
Некоторе время они шли молча. Макс держал её за руку.
— Я несколько раз встречала в библиотеке одну такую расфуфыренную, — и Елизавета показала, какую именно. — Очень смешная, всё время в леопарде.
— Как?!
— Ну, наряды у неё такие, как леопард, пятнистые, это когда-то считалось модным. Она Петру Сергеевичу прямо с порога говорила: я за новой порцией! И ей выносили пять любовных романов. Там на обложке всегда корсар обнимает полуголую пастушку.
— Пастушку? — переспросил Макс.
— И девица в леопарде рассматривала обложки и говорила, что нарисовано прям с неё, и написано тоже о ней! — Елизавета засмеялась. — Пётр Сергеевич всегда с ней так уважительно разговаривал и всё о любовных романах! Он даже жалел её, говорил, что она ни в чём не виновата, а виноваты девяностые годы, переводная макулатура и школьная программа по литературе, Пётр Сергеевич считал, что она чудовищна! А потом оказалось, что леопардовая — подружка какого-то бандита, и я подумала: может, Пётр Сергеевич из-за бандита так вежливо с ней разговаривал? И вы знаете, — Елизавета посмотрела на Макса, — теперь мне стыдно.
— Ваш Пётр Сергеевич был большой оригинал, — пробормотал Макс. — И, должно быть, просветитель! Никогда не слышал, чтоб подружки бандитов ходили в библиотеку, хоть бы и за любовными романами!
— А вы многих знаете? Подружек?
Макс улыбнулся:
— Как вам сказать…
— Ну, эта, видимо, какая-то особенная. На мотоцикле катается. Однажды мимо меня пролетела, напугала до смерти! Они так ездят страшно, эти мотоциклисты!
Макс посмотрел на безмятежную Елизавету.
…Нужно быть аккуратным и хладнокровным. Ты ничего о ней не знаешь, и ты на службе! С каких пор тебе нужно об этом напоминать? С сегодняшнего утра?!
Джахан сказала: будь осторожен, ты сказал ей, что всегда осторожен, а она стареет. Может, и ты стареешь тоже? Тебе понравилась девушка, и ты раскис?..
Мы считали, что профессионал действует в рамках понятной логики и законов нашей службы, и не учитывали, что возможен сбой. А он возможен — в любую секунду.
Вот так зайдёшь ни с того ни с сего в старый дом с продуваемым насквозь подъездом, поднимаешься по ветхой лесенке, позвонишь, и девушка откроет дверь. И всё.
— И любовные романы, и мотоцикл, — сказал Макс Шейнерман шутливо. — Как в кино. А почему она вас напугала? Она ехала по тротуару? Нарушала правила уличного движения?
— Вот вы смеётесь! Нет, я дорогу переходила как раз напротив библиотеки, а этот мотоцикл нёсся! Как она меня объехала, уму непостижимо, правда, словно в кино. Мне показалось, что она в библиотеку ехала, но увидела меня и решила напугать.
— Даже так?
Елизавета кивнула.
— Откуда вы знаете, что это леопардовая девица? Она без шлема была, что ли?
— В шлеме, — сказала Елизавета.
— Тогда как вы её разглядели?
Тут она страшно удивилась:
— Слушайте, мне это и в голову не пришло! Я почему-то сразу поняла, что это она, но вот… почему?
Она вытащила у Макса руку и энергично потёрла нос.
— Кожаная куртка, сапоги, всё как положено… И шлем, точно шлем был! Сидела она по-женски, мужчины совсем не так сидят…
— А как сидят мужчины?
— Вы не обращали внимания? Женщина всегда сидит, вцепившись в руль, а мужчина свободно! И в машине, и на мотоцикле. Мужчина едет просто потому, что едет, а женщина делает важное дело — едет! Понимаете?
Макс сказал, что понимает.
— Но это точно была она! А, ну, конечно!.. У неё из-под шлема торчал хвост, а на хвосте заколка. Как раз леопардовая, со стразами! На солнце сверкала.
Тут Елизавета широко улыбнулась, потому что важное дело было сделано — она вспомнила! — и можно было заняться не менее важным делом, прогулкой с кавалером.
— Вы наблюдательная.
— Не всегда. Вообще-то я рассеянная. Особенно если попадается интересная книжка. В детстве я сто раз зачитывалась и опаздывала в музыкальную школу.
