— Это интересно, — подал голос Макс.
— К церкви, которая на площади, тоже приезжают на мотоциклах. Вроде бы каждый день, но вчера не приезжали, как раз когда я под стрельбу попал, — сказал Хабаров. — Номера У 556 АН и Р 463 КС. Дашка, узнаешь, кто на них катается и как давно.
— Ага. Что ещё?
— Ещё мне нужны сведения вот об этих людях. — Из нагрудного кармана Хабаров извлёк сложенный вчетверо листок в клетку. — У нашего Петра Сергеевича была отдельная картотека, личная. В библиотеке считается, что он так выявлял пристрастия читателей. Здесь список всех, кто был в неё внесен.
Он взял с тарелки кусок сыра и запихнул его в рот.
— Нужно выяснить всё о библиотекарше Анастасии Хмелёвой, — выговорил он, равномерно жуя. — Она была в отпуске, когда директора убили, но вернулась. Я не понял зачем. То ли из патриотических чувств, то ли ещё зачем-то. По её словам, в Тамбове она два года, до этого работала в Северодвинске в военной части. Отдыхала в санатории Министерства обороны в Светлогорске.
— Ещё интересней, — сказал Макс Шейнерман.
— Отпуск у неё пропал, но она не могла не вернуться, когда узнала о смерти директора, версия такая. Я не очень верю, потому что путёвку ей бесплатно раз в год дают, а она библиотекарь на окладе, никак не Ксения Собчак.
Даша просматривала список на листочке в клетку. Макс подошёл, опёрся о спинку её стула и тоже стал смотреть.
Джахан налила Хабарову чаю в расписную пиалу.
— Спасибо, — сказал он и улыбнулся. На щеке появилась милая ямочка. — Меня сегодня в библиотеке чаем поили, и я всё время думал… Короче, не чай, а вот как будто веник заварили.
— Вероника Гуськова — подруга Паши-Суеты, — подала голос Даша, обернулась к Максу, который был очень близко, и ни с того ни с сего чмокнула его в висок. — Она в библиотеку записана?! Ничего себе! А Никита Новиков — администратор «Тамбов-Паласа». Тоже, выходит, книголюб, маленький милый зайчик! И оба из картотеки директора!
Хабаров внимательно на неё взглянул.
— Установишь, когда они приходили в библиотеку в последний раз.
— А в карточках у них не записано?
Хабаров подумал, вспоминая.
— Записи в карточках ничего не значат! Гуськова приходила всего три раза. Осенью, потом под Новый год и в марте. Новиков ходил регулярно, в последний раз был за десять дней до убийства.
— Ты точно помнишь?..
— Что за вопрос?
Даша кивнула:
— Да, да, понятно, не помнил бы, не говорил. Хорошо, я попробую, Лёшенька. Не сердись, моя дуся!.. Про Веронику мне терпила всё выложит, а зайчика я сама спрошу.
— Вот ещё. — Хабаров аккуратно выложил на стол два билета в кино с оторванным корешком. — Это тоже было в директорском ящике. А вот это, — последовал канцелярский клей, — в кармане плаща. Плащ — единственное, что есть в библиотеке из одежды Цветаева. Ботинок нет, хотя все работники переобуваются. На улице весной грязно, а в резиновых сапогах сидеть — с ума сойдёшь.
Джахан сняла с тюбика длинную, как от губной помады, крышку и внимательно понюхала содержимое. Подождала, прикрыв глаза, и ещё раз понюхала.
— Это клей, — сказала она. — Но на всякий случай я могу сделать анализ.
— На что? — не удержался Хабаров, и она промолчала.
— То есть Цветаев с кем-то ходил в кино, — заключил Макс. — И собирался что-то к чему-то приклеить.
— Не собирался, а приклеил, — пробормотала Джахан. — Клеем пользовались. Видишь, поверхность нарушена?..
— Может, он объявления расклеивал, — предположила Даша. — Ну, если клей был в плаще! Продаётся диван в хорошем состоянии!.. Ходил по Тамбову и расклеивал объявления!..
Джахан всё изучала столбик клея, подносила близко к глазам и поворачивала то так, то эдак.
— Я не уверен, что в кино ходил Цветаев, — усомнился Хабаров. — Почему мы решили, что это его билеты?
— Потому что они были в его картотеке.
— Это ничего не означает.
— Как ещё они могли туда попасть?
— Ну, кто-нибудь из читателей забыл, а директор взял и сунул в ящик. Или они, допустим, туда сами по себе случайно упали, а он не заметил, — проговорила Даша, делая рукой круговые движения.
Они помолчали. Джахан всё изучала клей.
— Если это его билеты, с кем он мог здесь ходить в кино?
