– Ну как? – жадно спросила ее компаньонка, как только Ириха вошла в комнату.
– Договорились. Через час, то есть уже через сорок восемь минут. За цехами, где сортиры у вас были. Ты-то готова? Я ж не знаю, что ты придумала.
– Я готова, – ответила кучерявая и вытянула из-под подушки серебряную фляжечку.
– Вот не надо бы, а то тепло, развезет еще. Лучше потом, – нахмурилась Ириха.
Брюнетка недовольно сморщила носик, но спорить не стала, покрутила фляжку в руках, сунула обратно. Потом с неудовольствием посмотрела на свои пальцы, которые ощутимо дрожали, порывисто встала и сказала:
– Все, я пошла. Буду там ждать. Ты вот что – стой за первым цехом. Там еще катушка от кабеля валяется. Я сяду на втором этаже в цехе.
– Стоп! А как я пойму, где это ты сидишь?
– Говно вопрос! Вот эта тряпка будет из окна свисать. Если я на подходах замечу его приятелей, я тряпку уберу. Тогда уходи. И еще – держи рацию на передачу, – показала краешек какой-то зеленовато-красной хламиды, спрятанной в сумке кудрявой.
– Ты гляди, все продумала!
– А то ж! Ты только не зассы! – внимательно поглядела в глаза напарница.
– Ишь ты как, прямо по-рюриковски сказала, – поддела кудлатую Ириха.
Но та шутку не приняла, встала, забрала автомат и сумку, быстро и резко из комнаты вышла.
Полчаса для Ирки тянулись и долго и медленно. Успела посмотреть и что в мешочке – ожидаемо оказалось золотишко во всех видах, в том числе и в виде странно мятых комочков. Когда дошло, что это сплющенные и смятые золотые коронки, от греха подальше завязала мешочек – ясно ж, с какой «бабушки» наследство, черт его знает, как обработано потом это золотишко, подцепить что заразное не хотелось вовсе. Проверила еще раз свое снаряжение, оружие, прислушалась к себе. Вроде бы было и немного страшно, и немного волнительно, хотелось почему-то зажать ладошки между колен и так посидеть. Но и только. При этом никаких угрызений совести по поводу того, что придется ухлопать – ну или помочь ухлопать – живого человека, не было вовсе. Странно, но пальба по зомби сильно помогла, теперь Ирке было пофиг, лупит ли она по ковыляющему мертвяку или по клиенту, еще не омертвяченному. Силуэт-то один – и все тут. Остальное привычка. И еще ей вдруг подумалось, что на пути к роддому она ради еще не рожденного ребенка готова не то что стрелять, а зубами рвать любого, если понадобится. И никак это ее не волнует. Единственно, что волнует, – это как бы «объект» не успел за пистоль схватиться. С шокером раньше Ирина дело не имела, потому не вполне доверяла этой технике. Хотя лазер смог у нее на глазах сбить с толку морфа, что вполне повышало акции кудлатой.
Пришла на точку встречи чуть пораньше, походила, посмотрела. Обнаружила катушку от кабеля, огляделась по сторонам. Наконец нашла взглядом свисавшую из окошка линялую тряпку знакомых цветов, одобрила решение напарницы: и видит оттуда со второго этажа все, и в случае чего успеет добежать быстро – лестница рядом.
Ветерок шевелил неприлично яркие и блистючие обертки от сожранной беженцами всякой съедобной фигни. И да, нагажено и намусорено было изрядно. Походила вокруг, шурша фантиками под берцами, присмотрелась, что да как. Пустынное место, только железобетонные коробки недостроя и потрескавшийся старый асфальт, густо присыпанный всяким мусором. Хотя, если заорать, услышат, как раз на КПП. Но это если громко заорать. Значит, Шустрила заорать не должен. Проверила, удобно ли спрятала Тайзер. Удобно. Ну, все, можно ждать.
«Объект» появился с небольшим опозданием, но улыбнулся так радужно, что у любой особи женского полу сердце потекло бы молоком и медом. Хорошая такая улыбка, душевная.
«Обаятельный, сука», – ответно улыбаясь ему, про себя подумала Ирка. Ей не надо было прикидываться обрадованной и чуточку взволнованной. Клиент пришел один, и потому сейчас Ирка смотрела на него, как на билет в Питер.
– Итак, вам надо в Питер. Точнее, в Кронштадт. Чем готовы поступиться? – вежливо и доброжелательно спросил Шустрила.
– Вы говорили, что вам это запрещено?
– Говорил. Каждый запрет имеет свою цену. Так что вопрос в цене, – кивнул дружелюбно «объект».
