Утром следующего дня касик талашкаланцев решил погеройствовать и, никого не предупредив, повел своих людей на штурм. Завалив разрыв в дамбе обмазанными глиной вязанками с хворостом, они преодолели провал и смогли добраться почти до самых стен. Но там касика настиг метко пущенный камень. Штандарт с распростертым белым орлом сломался, и индейцы, как это с ними часто случалось, без командира потеряли волю к борьбе и побежали. К тому времени часть плетенок уже подмыло и унесло в озеро, и опять многие свалились в воду и захлебнулись. Их раздутые трупы до сих пор прибивало к берегу.
Без осадных машин или артиллерии город было не взять. Оставалась некоторая надежда на то, что в течение нескольких дней на воду спустят две бригантины с пушечным вооружением и они смогут прикрыть огнем наводящих переправу инженеров. Но выдержат ли они атаку сотен мешикских лодок, до отказа набитых воинами? Самым разумным выходом было бы сняться и несолоно хлебавши уйти в Тескоко, но над армией Кортеса дамокловым мечом висело поражение у Истапалана. Один раз ничего не значил, но второе подряд фиаско могло окрылить мешиков и отбить у союзников веру во всемогущество и непобедимость teules. Вселить уверенность, что teules вовсе не боги, а простые люди. Причем смертные. Кортес тяжко вздохнул. Нужно был принимать какое-то решение.
На границе лагеря раздался шум. Предостерегающие крики часовых сменились на приветственные. Послышались топот копыт и конское ржание. На широкую площадь, от которой и тянулась в озеро неприступная дамба, выехал Гонсало де Сандоваль.
Рыцарь свечкой держался в седле, и лицо его сияло ярче начищенной кирасы. Прогарцевав по каменной брусчатке, он легко соскочил с седла, бросил поводья юркому оруженосцу и замер навытяжку перед капитан-генералом. Видно было, что его распирает от радостных новостей, но и портить сюрприз он не хочет.
— Ну что там у тебя? — буркнул Кортес, отнюдь не расположенный играть в такие игры.
— Полная и окончательная победа, — с расстановкой, чтоб все услышали и прониклись, доложил де Сандоваль. — Город Чалько освобожден от мешиков без единого раненого с нашей стороны.
— Похвально, похвально, — смягчился Кортес. — И как вам удалась сия замечательная виктория?!
— А мы в ней участия и не принимали, — еще шире расплылся в улыбке Сандоваль.
— Как так? — в один голос удивились капитаны.
— Жители Чалько вместе с пришедшими на помощь отрядами из Талашкалы сами отбили нападение мешиков и скинули их в озеро.
— Сами? Без вашей поддержки? Не прося никакой помощи? Собрались и одолели?! То есть они теперь не боятся выступать против мешиков без нашей поддержки?
Сандоваль кивнул.
Кортес улыбнулся и хлопнул капитана по плечу:
— Думаю, Куаутемоку эта новость придется совсем не по душе.
На главной площади казнили очередного лазутчика. Под барабанный бой и радостные крики во множестве собравшихся испанцев и талашкаланцев. Последним казни по христианскому обряду доставляли какое-то мистическое удовольствие.
Несчастного привязали к большой колоде, установленной посреди главной площади. Палач в красном капюшоне раскалил на жаровне и поднес к телу железное клеймо, оставив на коже пылающую букву G. Рев толпы и гудение сонма мух, ринувшихся на свежую рану, заглушили вопли несчастного. А через несколько часов, когда он… Дальше донья Марина смотреть не стала, она задернула легкую занавеску, отошла от окна и упала на кровать, зажав ладонями уши. Но не крики мучаемого человека пугали ее, женщину мучил страх за свою судьбу.
Если этот мешик один из многих, подосланных убить Кортеса или кого-то из высших капитанов, то ничего страшного. Но если это гонец от Куаутемока, несущий ей очередную скляницу с ядом, завернутую в любовное послание, то ей может прийтись не сладко. Кортес, безусловно, ее любит, но после истории с Миро еще и это?
А может, пойти и рассказать капитан-генералу? О Куаутемоке и его посланиях. Но не возникнет ли тогда вопросов про Миро?
Ромка отшатнулся, наступив на ногу своему спутнику и даже этого не заметив.
— Матерь Божья, святая заступница и покровительница, — истово перекрестился итальянец, тоже не заметив отдавленной ноги. — Что… Кто это?!
