Постанывая от боли в каждом суставе, молодой человек заковылял следом, внимательно глядя под ноги, чтоб не оступиться ненароком и не усугубить свои раны. Ромка заметил, что плиты под его ногами испещрены странным рисунком, затертым тысячами подошв, но вполне еще различимым. По диагонали каждый каменный прямоугольник был пересечен извивающимся гадом с крылышками за головой, примерно таким, какой явился молодому человеку на стене пирамиды. Только там он был изображен грубым мазком нетрезвого маляра, здесь же выбит твердой рукой настоящего художника. Разевая зубастую, как у степного волка, пасть, василиск с одной плиты норовил ухватить круглый плавник на кончике хвоста своего собрата на другой плите.
Какой простор для размышлений ученому мужу вроде князя Андрея. Сколько символов, образов. Тут и библейский искуситель, заставивший Еву попробовать яблоко с древа познания. И змий, хватающий за хвост другого змия и одновременно самого себя. И…
Додумать Ромка не успел, ибо чуть не споткнулся об один из камней. Основание его было словно вплавлено в плиты, а по боку вился какой-то сильно траченный временем орнамент. Молодой человек хотел рассмотреть его повнимательнее, но краем зрения увидел флорентийца, напряженно замершего невдалеке от одной из ямы. Опершись руками о край и вытянув шею, тот заглядывал в одну из дыр, одновременно стараясь держаться от нее подальше.
— Что там, синьор Лоренцо? — спросил Ромка. — Вы что-то услышали?
— Мне показалось, внизу что-то есть, — ответил тот громким шепотом, не поворачивая головы.
— Мешики? — Ромка тоже понизил голос.
— Нет.
— Рабы, приготовленные к закланию?
— По-моему, это не человек.
— Зверь?
— Возможно.
Ромка подошел, встал рядом с помрачневшим флорентийцем и, вытянув шею, заглянул в темный провал. Свет не проникал вниз сквозь узкое отверстие, зато оттуда шибало в ноздри протухшей рыбой и чаячьим пометом. Одновременно и ему показалось, что внизу кто-то затаился. Не двигается, даже не дышит, но определенно знает, что над его головой стучат подошвами в камни два человечка.
— Да, не розами пахнет, — улыбнулся дон Лоренцо трепетанию ноздрей молодого человека.
— Мерзко тут, неуютно как-то, — не в тон ему ответил Ромка. — Давайте и правда осмотрим лучше пирамиды.
Итальянец закивал головой и припустил к храмам. Ромка, чертыхаясь уже вслух, побрел следом. Когда он добрался до первого, маленького сооружения, Лоренцо уже, согнувшись в три погибели, шуровал в скважине замка длинной серебряной булавкой с фальшивым бриллиантом на конце. Внутри что-то щелкнуло, и прочная дверь со скрипом отворилась. Чистая работа, не многим ключникам из мастерских князя Андрея так ловко удавалось. Стало быть, и взломному делу итальянец обучен. Очень загадочный тип. И что его в капитаны стрелков занесло?
— Хорошо, что они тут навесные замки ганноверской работы не используют, — усмехнулся итальянец, сверкнув белыми зубами. — Такой бы и за час не вскрыть было.
Последние слова долетели до Ромкиного слуха уже изнутри пирамиды. Вслед за любопытным флорентийцем молодой человек втиснулся в небольшую комнату, посередине которой располагался некий механизм. Толстые цепи поскрипывали под тяжестью каменных противовесов, колоннами уходящих вниз, в специальные отверстия. Другие цепи тянулись из отверстий в полу к большому вороту с двенадцатью ручками, за каждую одновременно могли ухватиться два-три человека. Все это было пропущено через систему многочисленных блоков.
— Однако, — уважительно протянул флорентиец, трогая кованые звенья в руку толщиной. — Такая машина предназначена для чего-то очень тяжелого.
— Мост подъемный? — вслух подумал Ромка. — Да только куда ему тут подниматься-опускаться? На несколько лиг окрест ни острова, ни берега.
— А может, он открывает какую-то дверь?
— Не исключено. Судя по направлению цепей, тяжесть, которую ворочает это устройство, должна быть под большим си. Пойдемте?
— Да. Надо поторопиться — темнеет, — ответил Лоренцо.
Они вышли в теплые сумерки. Флорентиец ловким движением булавки замкнул дверь обратно. Вместе с Ромкой, ноги которого стали ныть заметно меньше, а голова почти не кружилась, направился к входу в большой си. Вопреки ожиданиям, вход в главный храм не был даже циновкой завешен. Входи кто хочешь, бери чего хочешь. Или, может, страж внутри?
