Отряд миновал бутылочное горлышко и вступил на территорию настоящих боевых действий. Повсюду валялись расщепленные и обугленные доски, тлеющие куски материи и сломанное оружие. В горьком дымке отчетливо чувствовался железистый привкус крови. Тела убитых унесли или скинули в озеро, но вороны и грифы рылись в кучах и завалах, отгоняя друг друга громкими криками и хлопаньем крыльев.
Колонна миновала еще одну баррикаду с узким проходом посередине. Ее вообще никто не охранял, а на другой стороне творилось то же самое, что и на подступах. Тел по-прежнему не было, но Ромке показалось, что в некоторых завалах он видит страшные оскалы мертвецов.
Вырывая молодого человека из объятий мрачных мыслей, впереди бухнула пушка, защелкали хлысты ружейных выстрелов — мешики пошли на штурм переднего края. На мачтах бригантин по обеим сторонам дамбы с хлопаньем развернулись паруса, и корабли унеслись вперед. Вскоре усилившаяся канонада сообщила о том, что они достигли цели и вступили в бой. Обычно, завидев приближающиеся острова-крепости, мешики предпочитали отступать, и стрельба сразу стихала, но на этот раз вышло по-другому. Стрельба не только не прекратилась, но даже усилилась. Пушки и аркебузы захлебывались залпами. Казалось, у стрелков нет даже времени прицелиться. Или им просто не надо целиться. Пред мысленным Ромкиным взором встала картина штурма дворца Аяшакатля. Сбрасываемые вниз камни, пушки, в упор выкашивающие целые просеки, и сплошная толпа, тут же смыкающаяся над телами убитых.
Ноги сами понесли его вперед, туда, где громыхало и стелился над озером кислый пороховой дым. Сначала он сбился на быстрый шаг, потом побежал. Солдаты бросились за ним, на ходу выхватывая мечи. Стрелки чуть приотстали, заряжая, и устремились вслед плотной группкой. Вслед за первой перешли на бег и вторая и третья роты. Саженей за триста Ромка стал различать детали сражения. Из-за верхней бровки баррикады волнами накатывали воины в шапочках с разноцветными плюмажами. Пули, стрелы и картечь летели им в лицо роями разъяренных ос. Черные мячики ядер с каравелл шлепались в самую гущу. Но это то же самое, что посылать заряды в прилив, надеясь тем самым заставить его отступить. Меченосцы с обнаженными клинками выстроились перед батареей жидкой цепью, в смертельном отчаянии ожидая, когда их сметет поток нападающих.
— Скорее, господа, наши братья гибнут! — закричал Ромка. — Сантьяго!
— Сантьяго! — сквозь тяжелое дыхание прорвался за его спиной клич конкистадоров.
Молодой человек бежал не оглядываясь, знал, что на бегу рота вытянется «свиньей». Они с Мирославом на острие, воины покрепче, за его спиной уступами, а послабее замкнут атакующий клин.
Триста саженей до баррикады. Огонь уже не сдерживает мешиков, и они по одному и группками переваливают через гребень. Опасаясь попасть в своих, бригантины переносят огонь за насыпь, надеясь отсечь свинцовой стеной хотя бы часть вражеской армии.
Двести саженей. Артиллеристы прекращают огонь и впрягаются в приделанные к лафетам веревки, надеясь оттащить фальконеты подальше и попытаться организовать новую линию обороны. Легковооруженные стрелки выпаливают в последний раз, отбрасывают аркебузы и хватаются за мечи и кинжалы. Поток мешиков накрывает меченосцев.
Сто саженей. Битва захлестывает стрелков. Шум, давка. По насыпи катятся тела сброшенных в воду. На озере появляются сотни лодок, переполненных орущими, размахивающими копьями воинами. Они густо облепляют бригантины, гребут к дамбе.
Пятьдесят саженей. Огонь с бригантин прекращается. Разорвав цепь меченосцев, мешики настигают артиллеристов, вооруженных только широкими кинжалами и банниками.
Добежали. Ромка перескочил через оглушенного, валящегося с ног артиллериста и прикрыл его щитом от двух вражеских копий. Срубил мечом наконечник третьего и запустил клинок над головой в сверкающую «восьмерку». Из-под его щита коротко сверкнула сабля Мирослава, и замахнувшийся дубинкой индеец исчез под ногами соратников. Чей-то щит прикрыл его правый бок. Ромкина рука скользнула вниз, опуская тяжелый меч на яркий плюмаж. Град ударов забарабанил по щиту, но молодой человек не обратил на них внимания, зная, что это хлеб Мирослава.
