Кроме всего этого, где-то, вне их мира, существовал призрак — m-me Книж-никова. Имя ее никогда не произносилось между ними, но постоянно, особенно в минуты их близости, она незримо присутствовала тут же, внося свою каплю яда в их отношения.
В этот день Елена хотела прямо объявить Книжникову о своем решении, но он влетел к ней радостно-возбужденный, полный каких-то надежд. Он тормошил ее, наивно радовался и смеялся. Она сама смеялась и невольно радовалась чему-то вместе с ним. Расстались они трогательно и нежно. У Елены не хватило решимости заговорить.
Но, сидя одна за столом в артистической уборной, она ясно осознала, что это — минутно и непрочно. Истинная суть их отношений не в этой мгновенной нежности. Если бы было у нее к нему настоящее, непреодолимое для нее самой чувство, — другое дело, но при настоящем положении самое честное и правильное — оборвать решительно.
Когда Елена подошла к телефону, в душе ее не было колебаний.
— Елена, вы? — послышался в трубке голос Книжникова. — Я на минутку вырвался из дома. У нас гости… Захотелось послушать ваш голос…
— Вот что, Андрей Ильич, — решительно сказала Елена, — приходите ко мне завтра в пять. Я должна с вами серьезно поговорить. Очень серьезно.
— Серьезно поговорить? — переспросил Книжников и по голосу его было слышно, что он встревожен. — О чем, Елена?
— Завтра и скажу. Только не опаздывайте. В шесть у меня репетиция. Слышите? Обязательно.
— Да, я буду непременно… Но в чем дело, Елена? Что случилось?
— Я ничего не скажу сейчас. Завтра, в пять… А сейчас мне некогда, через 15 минут мой номер. До завтра, Андрей Ильич. До свиданья! Нет, нет, мне некогда… Я вешаю трубку…
Она отошла от телефона.
Завтра он придет к ней уже взволнованный… Но все равно, порвать надо теперь, пока не поздно. Дальше в лес, больше дров… Твердости у нее хватит. Вот неизвестно, как у него…
Номер Елены прошел с относительным успехом: гвоздем вечера было выступление Милочки.
Когда, разгоряченная от танца, тяжело дыша, Елена взбежала по лесенке в артистическую уборную, — бой подал ей карточку.
На крупном листке картона готическим шрифтом было отпечатано:
ХРИСТИАН ОТТО КИНДЕРВЕЙЗЕ ТЕАТРАЛЬНЫЙ АГЕНТ
Китай, Филиппины, Британская Индия, Ява.
и на обороте по-английски:
«Не откажите подойти к моему столику по делу».
Киндервейзе был известен всему театральному миру. Он брал большие проценты, но, если предлагал дело, это всегда было выгодно. Мелочью он не занимался. Елена торопливо оделась, стерла грим и поспешила вниз.
Киндервейзе, худощавый, высокий, в безукоризненном «фрако» и с черным пенсне на носу, сидел за столиком с молодым китайцем в голубом шелковом халате. Когда Елена подошла к ним, он привстал. Китаец безучастно остался сидеть на месте.
— How are you, miss Elita? — приветствовал Елену Киндервейзе. — Садитесь. Чем прикажете угощать вас? Бокал вина?
— Благодарю вас, — сказала Елена. — Вы хотели говорить со мною?
— О, да!
Киндервейзе с улыбкой налил в ее бокал золотого рейнвейна и пододвинул вазу с фруктами.
— Я не буду терять времени: турне по городам Китая. Контракт на четыре месяца с господином Лю Цзен Тао (он сделал полупоклон в сторону китайца) — но платеж гарантирует, как всегда, моя контора. Жалование, — он поднял палец — триста мекс в месяц, мисс Элита!
Он не дал Елене ответить и наклонился к ней конфиденциально.
— Я советую вам согласиться!.. Вы проведете лето в курортных условиях, посмотрите новые места, освежитесь, отдохнете… Случай редкий, мисс Элита!
Это было полной неожиданностью.
— Я подумаю, г-н Киндервейзе, — сказала Елена. — Ведь поездка долгая и, наверное, далекая.
Киндервейзе с аппетитом отхлебнул вина.
— По всем провинциям Китая. Так будет стоять в контракте. Это официально. Частным образом могу вам сказать, что цель поездки — город Гуй-Ян.
— Где это?…
Елена слышала о таком городе впервые.
— Какая разница? — засмеялся Киндервейзе. — Это — на западе…
— Я не знаю, — колебалась Елена. — Условия подходят, но что это за Гуй-Ян? И… простите, кроме этого…
Киндервейзе понял ее с полуслова.
— Не смущайтесь, г-н Лю ни слова не понимает по-английски.
