«Мой дорогой Генри!
Из телеграммы ты уже знаешь об ужасном горе, которое постигло нашу семью. Твоего брата Реджинальда больше нет – Провидению было угодно забрать его из этого мира в полном расцвете мужественности, и мы должны со смирением принять то, что не в силах изменить…»
Далее следовало описание подробностей несчастного случая и прошедших вслед за тем похорон. Продолжалось письмо так:
«…Твои мать и сестра совершенно убиты горем, о себе же могу сказать, что сердце мое разбито. Жизнь моя разрушена, и я полагаю, что буду лишь приветствовать свой смертный час, когда он, наконец, придет. Как жестоко и несправедливо то, что блестящий и любимый всеми молодой человек, каким был твой брат, вырван из нашей жизни – но на все Божья воля. Хоть вы и редко виделись в последние годы, я знаю, что ты вполне сочувствуешь нам в нашей всепоглощающей печали.
Обращаясь к прочим вещам, о которых вынуждает меня говорить эта смерть: разумеется, смерть твоего любимого брата ставит тебя на его место – то есть, во всем, что касается земных дел. Могу сразу сказать, что финансовые дела наши крайне запутаны. В последнее время ими по большей части занимался Реджинальд, и пока я не могу сообщить тебе всех деталей. Однако в целом, вообще говоря, дела намного хуже, чем я предполагал, и даже сейчас, когда прах твоего бедного брата покоится в могиле, к его имуществу предъявлены серьезные претензии, которые, разумеется, должны быть удовлетворены ради сохранения чести нашей семьи.
Теперь, мой дорогой мальчик, я – или, вернее, твоя мать, твоя сестра и я – должны попросить тебя принести жертву, если ты сочтешь таковой нашу просьбу: а именно, мы просим, чтобы ты оставил службу и вернулся домой, чтобы занять место своего брата. Эта просьба продиктована отнюдь не легкомыслием или эгоизмом – как ты знаешь, здоровье мое совершенно расшатано, и я не способен справиться со всеми трудностями и бедами, обрушившимися на нас. Бесполезно было бы скрывать от тебя, что если в самое ближайшее время не будут предприняты определенные шаги, и мы не найдем удовлетворительное решение, то Рошем, скорее всего, придется продать за долги – сам я едва могу думать об этом и уверен, что столь же болезненно воспримешь эту ужасную новость и ты, поскольку прекрасно знаешь, что эта земля принадлежала нам на протяжении трех веков, и у нас нет иных источников дохода…»
Затем отец пускался в детали, живописуя их в самом черном цвете, а заканчивалось письмо намеком на некий возможный способ избежать семейной катастрофы, о котором Генри узнает по возвращении в Англию.
Получение этого послания ввергло Генри Грейвза в пучину тяжких раздумий и душевной борьбы. Как уже было сказано, он любил свое дело и не хотел расставаться со службой. Его перспективы в военно-морской карьере нельзя было назвать блестящими, однако послужной список, лежавший в Адмиралтействе, был вполне хорош, на службе Генри пользовался авторитетом, как у офицеров, так и у простых матросов – хотя, пожалуй, любовь последних была искреннее. Кроме того, он был уверен в своих силах и искренне желал достичь новых вершин в карьере. После многих лет службы в звании лейтенанта, получив новый чин и независимое командование, он, наконец, получил для этого все возможности – и теперь его просили отказаться от карьеры, а вместе с ней – и от всех надежд на будущее, с тем, чтобы он взял на себя управление разоренным поместьем: делом, к которому он сам считал себя совершенно непригодным.
Сначала он хотел решительно отказаться, но помедлил – и стал колебаться. Пока он раздумывал, пришло второе письмо, от матери, к которой он был более всего привязан. Мать не вдавалась в детали, однако письмо дышало глубоким отчаянием, она умоляла Генри вернуться в Англию и спасти семью от разорения. В самом конце письма, так же, как и в послании отца, содержался таинственный намек на неизвестное обстоятельство, с помощью которого Генри, и только он один, сможет все поправить и восстановить благополучие семьи.
Долг и обязанности Генри Грейвз всегда почитал превыше всего – и чрезвычайная ситуация взывала сейчас именно к ним. У него больше не было сомнений относительно того, как следует поступить; пожертвовав личными желаниями и тем, что он считал своими успехами, Генри принял решение.
