— Виноват, товарищ полковник, — ошалело вымолвил тот и закрыл дверь.
— Нет, всё в порядке, — неожиданно заступился Сергей Антонович. — Убежище у вас пока надёжное, и люди на месте, можно не тревожиться.
Полковник смотрел на Капитолину, с непривычной покорностью сидящую напротив, и пытался представить, каким образом они проходили через замаскированные двери с секретными замками и так, что нигде не сработала сигнализация — ни на дальних, ни на ближних подступах. А игрушки там стояли серьёзные, японского производства, с блоками автономного питания. Дежурный боец в комнате видел на мониторе каждую проскочившую крысу…
Впрочем, эти ощущения уже были знакомы: точно так же он пытался разгадать, где, в какой части города, находится особняк «человека из будущего», Майкла Приста, когда его привезла туда женщина с вишнёвыми глазами. Дорога, казалось, вычеркнута из памяти. Или существовала в другом времени и пространстве. Вполне возможно, таким же путём этот человек с соколиным взором привёл сейчас Капитолину…
И, кажется, он выполнял роль не только проводника.
— Мне известно, Эдуард Никанорович, ваша борьба — дело чести, — заговорил он, ни на миг не опуская взгляда. — Но должен сказать вам, в таком виде она бессмысленна и даже несёт определённый вред.
— Да, у меня появились сомнения, — неожиданно для себя признался Арчеладзе.
— Это естественно, — поддержал Сергей Антонович. — Пять стрел улетели в пустоту. Единственный правильный шаг — освобождение Альфреда Каузерлинга. Я опасался, что и он окажется в мусорном контейнере…
Капитолина подбадривала взглядом Арчеладзе и одновременно выглядела виноватой.
— Пока не вижу иного способа борьбы! — он встал, повинуясь воле второй своей натуры, и таким образом разрушил ход мирной и неторопливой беседы. — Возможно, мои действия не совпадают с вашими… замыслами и вашей тактикой. Но я солдат, а не маг и чародей. Идёт война, а на войне задача одна — уничтожить противника. Я увидел его и вошёл в боевое соприкосновение.
— Считаете, что уничтоженные вами наёмники — истинный противник? — невозмутимо спросил гость.
— Они принадлежат Интернационалу, выполняют его волю. Это «легионеры смерти». И мне всё равно, наёмники они или идейные.
— Да, всё это так. Но то, что вы называете Интернационалом, способно навербовать новых, поставить под ружьё тысячи легионеров. И в основном это будут славяне, наши соотечественники. В кого же полетят стрелы?.. Такая война выгодна кощеям, потому что каждая жертва — с той или другой стороны приносит жертвенную кровь. Увы, Эдуард Никанорович, на этой войне вам придётся разбираться и в магии, и в чародействе. Думаю, не в первый раз слышите о сакральной сути человеческой… да и, в общем, всякой крови. И потому своих они душат струной, чтобы не пролить ни капли. Известный вам Кристофер Фрич хоть и был казнён, но казнён как кощей и им остался, — Сергей Антонович что-то вспомнил и невольно сделал паузу. — Таким же способом они казнят гоев, ибо считают, что их священная кровь может разрушить алтарь. Но они торжествуют, когда льётся кровь изгоев в междоусобице.
Арчеладзе вдруг ощутил нелепость своего возмущённого и боевого вида перед гостем и сел на своё место, напротив Капитолины.
— То, что вы сказали… мне не совсем понятно, — проговорил он. — Однажды я спросил уже… Кто вы? Спросил у человека по имени Майкл Прист. И ответа определённого не получил. «Люди будущего» — это для меня слишком расплывчато. Я солдат и люблю конкретность. Так кто же вы?.. У меня тысячи вопросов. Но хочу услышать только один вразумительный ответ.
— Что бы я ни сказал сейчас, это не может стать ответом, который удовлетворит вас полностью, — мягко улыбнулся гость, хотя взор его по-прежнему оставался суровым. — Прежде нужно ответить самому себе: кто я? И ответить правдиво.
— Это я уже слышал… И теорию пассионарности Гумилёва читал, — полковник кивнул на книги, лежащие на раскладной армейской кровати. — Себе я ответил: я — воин. И никогда не смогу стать наёмником. Поэтому мне важно знать, кому служить и во имя чего? Будущему России — это слишком неконкретно.
