Об этом напоминали серьги, вдетые в мочки ее ушей. Нежное позвякивание украшений согревало душу Маоре. Золото было самым большим искушением для нее. Туземка получала странное удовольствие оттого, что обладала им.
Тем временем Манипу оделся и, не глядя на жену, протянул ей платье.
— Одевайся. Нам надо поговорить, — глухо произнес он, наклоняясь, чтобы подбросить полено в затухающий огонь очага. Внезапно в пляшущих языках пламени ему привиделось милое лицо с лучистой улыбкой. Казалось, Энни манила его к себе зовущим жестом изящных рук. Ее голос был таким нежным и обольстительным. Похоже, он сходит с ума от любви! Энни, прекрасная Энни, переставшая наконец лить свои слезы… Отгоняя от себя непрошеные фантазии, он посмотрел на Маору, которая уже оделась и выглядела очень привлекательно. Он постарался сосредоточиться на предстоящем разговоре. Манипу прекрасно видел, что творится сейчас в душе его жены. Ее охватили гнев и страх. Она боялась этого разговора и имела на это все основания.
— Эта белая женщина, Энни, останется у нас в деревне, — твердо сказал вождь. — Она останется в доме Манипу, и будет жить вместе с ним.
Маора вздрогнула, словно ее ударили по лицу, однако смогла сохранить самообладание. Настало время продемонстрировать свою гордость, присущую жене великого вождя племени.
— Дом Манипу также является домом Маоры, — сказала она ровным голосом, чувствуя, как все в ней замирает от отчаяния. — Значит, Маора будет вынуждена все делить с этой белой женщиной?
Манипу отвел глаза в сторону. Хотя вождь племени мог иметь две жены, ему очень не хотелось причинять боль женщине, которая долгое время делила с ним его ложе. Но у него не оставалось другого выбора. Энни должна стать его женой.
— Нет, вы будете делить между собой не все. Не все поровну, — сказал Манипу, бросая на Маору строгий взгляд, призывающий ее быть покорной его воле.
Мабра торжествующе улыбнулась.
— Это очень хорошо, — самодовольно сказала она. — Мы будем делить между собой пищу и одежду. Но не Манипу!
Вождь положил руку на узкое плечо Маоры.
— Нет, — сухо сказал он. — Все будет совсем иначе.
Кровь отхлынула от лица Маоры, она похолодела.
— Муж мой, что ты такое говоришь?
— Маора, ты стала моей женой совсем недавно, зиму назад, — обратился к ней Манипу строгим повелительным голосом. — Манипу решил, что настало время привести в дом вторую жену. Таков обычай нашего племени, и я поступлю так, как поступал мой отец и отец моего отца.
Манипу ударил себя в грудь.
— Я говорю по велению моего сердца. И не желаю причинять тебе боль, — глухо продолжал он. — Ты должна смириться с обычаем и должна понять желание Манипу.
— Маора останется твоей первой женой? — спросила Маора, пытаясь сохранить последнюю надежду.
Манипу медленно покачал головой, видя по глазам жены, что она все поняла без слов. Он взял ее за плечи.
— В течение всей зимы ты была моей первой и главной женой. А теперь пришло время уступить это звание другой женщине.
Маору охватила жгучая ненависть. Она гневно взглянула на Манипу, схватившись за свои серьги.
— А вторая жена будет делить со своим мужем постель? — напряженным голосом спросила она. — Вторая жена будет получать подарки от мужа?
— Вторая жена будет делить постель с мужем и получать подарки, но…
— Но?..
— Но ты будешь жить в другом доме.
— Нет! — воскликнула в ужасе маорийка, хватаясь от волнения за горло. — Это такой позор для меня…
— Нет никакого позора в том, что Маора будет жить в собственном доме отдельно от Манипу и белой женщины. У тебя будет прислуга, тебе будут прислуживать девочки. Манипу будет приходить к тебе, уделяя внимание наравне с белой женщиной.
Маора отвела взгляд в сторону, боясь, что муж прочитает по ее глазам то, что она испытывает на самом деле. То, что собирался сделать Манипу, было для нее невыносимо! О, как люто она ненавидела сейчас свою соперницу! Пока та не появилась в жизни Манипу, у Маоры все складывалось очень удачно.
— Ты все поняла? — спросил вождь, поворачивая ее лицо за подбородок и стараясь заглянуть ей в глаза.
— Да, я все поняла, — пробормотала Маора, чувствуя, как в ее сердце закипает ненависть.
