– Не глушите его, мэм, – советует Голубые блестки. – Хотя бы какое-то время.
– Спасибо, я вам так признательна! Мне просто хочется побыстрее уехать отсюда, – выпаливает Коул (спасибо за то, что помогли мне завести машину, и да, за то, что забрали тело моего умершего мужа), на грани истерики теперь, когда бегство наконец совсем близко.
Чумонавтка снова становится деловой.
– Распишитесь вот здесь и здесь, пожалуйста. – Но тут она замечает лицо выглядывающего в окно Майлса, круглое и перепуганное, и смягчается. – Ваша дочь?
– Сын.
– Вам нельзя ехать вместе с ним, – строго произносит Голубые блестки.
– У нас ведь свободная страна или теперь уже нет?
Между бровями Голубых блесток появляется озабоченная складка, уголки губ опускаются.
– Мэм, мой профессиональный долг посоветовать вам никуда не везти его больного. Вы же не хотите, чтобы он умер у вас в машине?
– Уж лучше, чем здесь, – говорит Коул. – И это не ваше дело. – А затем слова, о которых она будет сожалеть до конца своих дней. – К тому же он не умирает. Он вообще не болен.
Пустота. Темнота. Что-то ее трясет. В машине есть еще кто-то. Неясный силуэт. Голос.
– Прошу прощения. – Кто-то трясет Билли за плечо.
Блин! Моргнуть, прочищая глаза. Перед ними все расплывается. Как будто она под водой, без очков.
– Прошу прощения, мисс. Мисс, вы проснулись? Вы меня слышите? Мисс? – Каждое проблеянное «мисс» сопровождается новым встряхиванием. Она не вынесет этого больше ни секунды.
– Прекратите, пожалуйста! – Билли усаживается и отпихивает руку. Дневной свет чересчур яркий. Где ее темные очки, твою мать? Блеющая женщина похожа на ежика, сморщенное личико, непропорционально вытянутый нос. Она похожа на дурочку. И говорит так же, бормочет, запинаясь, блеет.
– Вы попали в аварию. Тут… мм… много крови, вас нужно доставить в больницу. Я не знаю… э…
Билли отталкивает ее прочь и, высунувшись из машины, извергает из себя водянистый поток рвоты, до боли напрягая внутренности, чтобы его исторгнуть.
– Вам определенно нужно обратиться в больницу. Я могу вас отвезти. По-моему, вы не в том виде, чтобы…
– Сан-Франциско, – хрипло выдавливает Билли. Глотка горит огнем. Она осторожно прикасается к затылку. Спутанные волосы и спекшаяся кровь, снова леденящий душу ужас от оторванного куска скальпа, болтающегося на куске кожи. Ее опять рвет. Теперь это одна желчь.
Машина съехала с дороги, устроилась в кустах, поцеловав передом дерево. Могло бы быть хуже. Она могла бы врезаться на полной скорости, и тогда сейчас она сидела бы в разбитой машине, сама вся переломанная и покалеченная. Доехать живой. Забыть про рану на голове и вести машину. Проклятие. Как долго? Попытка найти визуальные признаки в характере освещения. Но сейчас светло в любое время дня. Несколько часов? Целые сутки? Однако в голове у нее определенно прояснилось. Этот сон был ей необходим.
– Мне это не совсем по пути, – говорит Пугливая Нелли, неповоротливый ежик, ежик.
– Помогите мне. – Билли опирается на рулевое колесо, чтобы выбраться из машины. Земля уходит у нее из-под ног. Коварно. Ты на чьей стороне?
– Да, да, извините. – Нелли ныряет ей под мышку и кряхтит, принимая на себя ее вес. – Воды не хотите? У меня в машине бутылка. Не волнуйтесь, вода не из бака.
– У вас есть аптечка?
– Нет. Нету. А должна быть. Я обязательно куплю. У меня будет аптечка.
– Бинты?
– Нет, к сожалению. У меня есть бумажные салфетки. О, у вас идет кровь.
Это точно, твою мать. Билли чувствует, как по шее стекает теплая ленточка.
– Все в порядке.
– На вас напали?
– Мне нужно в Сан-Франциско. Это срочно.
– Да. – Женщина виновато втягивает воздух. – Мне не в ту сторону. Но по пути есть больница…
Драмарама – игра, в которую они с Коул играли в общественных местах, выдумывая на ходу сценарии в духе телеведущего Джерри Спрингера, чтобы получить удовольствие, добившись реакции от окружающих. Поспорить в супермаркете о несуществующем хахале, которого одна якобы отбила у другой, или вывести из себя кассира в кинотеатре, притворившись влюбленными лесбиянками, а однажды они разыграли арест магазинного воришки, Билли прижала сестру к стене, делая вид, будто надевает на нее наручники, и все было хорошо до тех пор, пока не решила вмешаться охрана магазина. Коул тогда сдрейфила и больше в эту игру не играла. Трусиха. Стерва!
