Может быть, пришло время проверить, в чём соль? Узнать, почему этот запретный плод сводил в могилы миллионы особей до Великого Перелома?
Резкий, технический запах ощущался теперь менее отчётливо. Нери прикоснулся пальцами к холодному стеклу рюмки. С сомнением во взгляде повертел её в руках, наблюдая, как серебристые блики резвятся в толще жидкости. Осторожно поднёс ободок рюмки ко рту…
Неприятный холодок дымкой скользнул по нижней губе. Открытое пламя струящимся потоком обожгло горло. Бежевый потолок снова накренился: на этот раз опасно, будто готовясь дать трещину. Клубы сигаретного дыма, силуэты людей, деревянные стены слились перед глазами в единое трепещущее месиво. Блики света растянулись в яркие, дрожащие линии.
– Ну и гадость, – пробормотал Нери, борясь с отвращением.
Приятное тепло медленно разлилось по телу. Будто во сне Нери ощутил, как крепкая ладонь Лихача ложится на плечо. И снова Лихач оказался прав: проблемы отступали по мере нарастания головокружения, освобождая место беззаботной радости и приятному безумию.
– Пожалуй, хватит с тебя, – донёсся сквозь плотную стену тумана голос отчима. – Слабачок ты. Детская доза, а уже перебрал.
Нери расхохотался. События предыдущей ночи убегали на задворки памяти, теряясь меж детских воспоминаний и отвергнутых моментов прошлого. Травы забытья прорастали сквозь сдобренную ими почву. Фиолетовые вспышки теперь казались игрой полууснувшего рассудка, силуэт Венены – обычной гипнагогией.
Всё вставало на свои места. А, может быть, наоборот – становилось безрассудным элементом хаоса.
– Пожалуй, надо проводить тебя до дома, – заключил Лихач, помогая Нери надеть и застегнуть ветровку. – Поднимайся, парень!
Нери переместился из вагона на знакомую крышу. Ноябрьская прохлада, напитанная запахом сухой древесины, заскользила по щекам, лентами вплетаясь в развевающиеся волосы. Мелкие мушки озноба осели на коже, заставив сильнее стиснуть зубы.
Тёмно-синий ночной воздух бодрил и успокаивал, возвращая трезвость рассудку. В ночи слышалось завывание ноябрьского урагана. Под ногами рассыпались миллионы дрожащих огней, растянулись нитями паутины световые полосы. По кольцу разъезда, опоясывающему спальный район, Нери понял, что не ошибся станцией: он дома.
Лихач вышел следом: теперь суровый и непоколебимый.
– Дальше пойдёшь один, – проговорил он. – И ты знаешь, почему. Я сделал всё, что мог. Квартиру найдёшь?
– Уж как-нибудь… – пробурчал Нери. Теперь он чувствовал себя абсолютно разбитым: вместе со здравым смыслом возвращались волнение и страх. Скорее всего, завтра утром он установит личный рекорд: трое суток без сна.
– Номер квартиры помнишь?
– Двести пятнадцать. Ты за дурачка меня держишь?
– На всякий случай, – Лихач похлопал Нери по плечу. – Всё-таки, тут люди пропадают. С матерью не ругайся. И ещё: если это повторится – звони. В любой час.
Внизу шумели оживлённые перекрёстки. Там дороги чужих судеб пересекались, скручивались витками спирали, а затем вновь расходились нитями бесконечной паутины. Над крышей вздымался пронзительно-синий купол неба, усеянный россыпью лучистых звёзд. Здесь, вдалеке от индустриальных кварталов, звёзды – неотъемлемый элемент ночных городских пейзажей.
– Ты всё знаешь, – обиженно пробормотал Нери, – и прячешь то, что может спасти меня от меня же самого.
– На самом деле, не намного больше, чем ты, – Лихач ободряюще улыбнулся. – Просто пойми и прими: ты не можешь копать дальше. Иначе подвергнешь себя опасности.
Нери лишь звонко рассмеялся в звёздное небо. Хмель ещё не до конца выветрился из крови. Ветер подхватил звук его голоса и унёс за собой, оставив в память лишь колкие отзвуки эха. По-прежнему натянуто улыбаясь, он поспешил прочь, к лестницам.
– Я не шучу, Нери! – бросил вслед Лихач.
Нери поймал возглас, но не мог заставить себя обернуться. Возможно, отчим прав и на этот раз.
В любом случае, копать пока некуда: ржавая лопата нашла на бетонный монолит.
Прозрачный лифт стрелой уносил Нери вниз. Пытаясь избавиться от навязчивых мыслей, он зачарованно смотрел, как уплывают вверх созвездия, впечатанные в синий бархат небес. Звёзды походили на тонкие пробоины в днище огромного корабля; вода струилась сквозь них пучками света, как предвестник небытия. Долго ли ещё?
