Умерла мать молодой и красивой, ушла в тяжких муках болезни, но еще мучительней ей было расставаться с детьми -- к тому времени появилась и младшенькая, Настена, белобрысый цыпленок.
Жить бы да радоваться... кончилась страшная война, но словно что-то оборвалось с ее окончанием внутри у матери сразу, резко. Может, великая струна судьбы, что держала ее в холод и голод тыловой жизни, помогавшая тянуть лямку, выбиваясь из сил, "ковать победу" слабыми женскими руками. Победа выковалась, а вот женщины, ее сладившей, не стало, надорвалась.
Билась последние дни в кровати, как молодая подстреленная лань, уходя из жизни и ругая горькую судьбу, с великой тоской озирая испуганных детей, остающихся круглыми сиротами, и словно видела наперед тяжкую Ванечкину долю... В безутешном горе, уже на хрупкой грани жизни, просветленная каким-то смертным прозрением, она с отчаянным упорством выдохнула сыну странные слова: "Я вымолю твою душу у Бога!"
Оставались одни с сестренкой... отец не вернулся с великой войны. Помнится досель, как мать, напоследок держа его ручонку, рассказывала, как счастливо они жили с его отцом, как любили друг друга.
Так кончилось все, или не внял Бог ее молитвам, но жизнь у Вани пошла своим сиротским чередом, словно и не было за него заступничества материного, и не жалели его никогда и никто, не дарили добра... В жестоких драках за кусок хлеба стал волчонком...
ЗОНА. ОРЛОВ
Стихал парной летний дождь... вытер Квазимода рукавом мокрый лоб, достал сигаретку, закурил. Руки все еще дрожали от усталости, тело ныло в приятной истоме. Он любил это состояние после зверской работы...
Жизнь проходит... старею -- явственно осознал матерый зэк.
Еще пять лет сидеть... Вроде бы и немного после двадцати шести... а уже и много, если в душе усталость ворохнулась... и прошило сознание чувство страха перед новым сроком, что тихонько стоит за каждой думой о воле. Теперь он -- рецидивист, после строгого режима приклеен ярлык навек. А новый срок может и последним стать...
НЕБО. ВОРОН
Человек внизу все время пыжится создать собственное сладостное убеждение, что весь подлунный мир пошел с него и начался отсчетом с его деяний. А заслуги Вседержителя имеются в виду, не более. Всё Человек: мерило времени, пространств, управитель вод, разрушитель и созидатель. И часто рядится в тогу бедной жертвы бездумной природы, за что зло и подленько мстит ей, невольно или заведомо.
Увы, ничто из баек о человеке как первоначальной точке отсчета не выдерживает никакой критики.
Акула -- сильная и хитроумная тварь, негромко несущая свою тайну и негласное первенство в мировом океане, безусловно, главнее людей в рациональной картине мироздания. Все же суша, где хозяйничает человек, меньшая на Земле территория, нежели океан. Акула сотворена намного раньше и, по всей вероятности, переживет хрупкий и истово стремящийся к самоистреблению людской род. По меньшей мере странно называть убийцей дерзкую красивую рыбу, всего лишь добывающую себе пропитание, как и всякая биомасса на Земле, путем пожирания более слабых. Что же тогда есть ваши (тех, кто внизу) эскалопчики, шницеля и отбивные, как не меню человека-убийцы? Я уж не заикаюсь об убийстве как средстве развлечения -стрельбе по невинным уткам и рыбной ловле с набитым жратвой и коньяком брюхом.
Хрестоматийный сладкий сюжет о злом волке, перегрызшем ночью в кошаре глотки двум десяткам бедных овечек, якобы доказывающий неуемную кровожадность серого "убийцы", есть не более чем рассказ о невротическом припадке зверя, обусловленном физиологией. Что же тогда есть методичное уничтожение -- тысячами, сотнями тысяч, миллионами -- себе подобных существ в войнах и лагерях? Разве голод можно таким образом утолить?
Поставьте же на другую чашу весов откушенную акулой руку беспечного пловца да пару-тройку жертв среди смельчаков-аквалангистов. Кто же "убийцы"?!
Убийство у человека облагорожено массой оговорок, убийство же людей акулой, у которой лишь одна при этом простенькая задача -- выжить и продолжить свой род, трактуется как проявление изощренной, дьявольской алчности человеконенавистнической стихии-природы. Между прочим, в мире более трехсот видов акул. Если спроецировать это на человеческие отношения с их непрекращающимися родо-племенными бойнями, акулы также могли бы схлестнуться на расовой почве. Но... мудры царицы океана.
