– У нас нет религии как таковой, – жестко ответил Ирит.
Но пыл, с каким говорила девушка, заставил его немного смягчиться.
– Мы верим в науку, – добавил он более мягко. – В познаваемость мира. В то, что все вокруг подчинено рациональности и логике, пусть порой слишком жестокой… В твоем же понимании религии… у нас нет даже её следов.
Майла растерянно посмотрела на сверкающий монитор информационного устройства.
– Как удивительно… – прошептала она сосредоточенно. – Неужели только разум является основой вашего мира? Как же работают ваши психологи? Я слышала, они весьма преуспели в своем искусстве…
Ирит на секунду задумался.
– Мы не придаем реальности налета таинственности и не спекулируем на слепой вере… Только разум, изучение, доказательства… Этого вполне достаточно для науки, пусть даже такой, как психология.
– Значит, вы живете в мире, где нет места мистике и сверхъестественному. – Майла улыбнулась.
– Никаких обещаний чуда, – добавил Ирит.
– Все зависит только от нас… – закончила девушка.
И впервые Ирит почувствовал в ней нечто родное. Она его понимала! Её ум являл полную чистоту восприятия, взор, не замутненный глупыми предрассудками и ни на что не опирающимися верованиями!
Неужели она такая же, как он?! Майла, один из величайших ученых дикой планеты? Почему нет? Кому, как не ей?!
– Ты бы могла многому у нас научиться, – прошептал он, боясь спугнуть то хрупкое, минутное единство.
Из-за облаков вынырнул яркий диск огромной луны и сквозь витражи окон заполнил пространство комнаты серебристо-золотыми бликами. Маленький луч лампы над огромным столом показался крошечным островком искусственного света, слишком ничтожным, чтобы помешать насладиться необычной красотой сияния ночного спутника.
Майла осторожно протянула руку и выключила свет.
– В этом есть некая магия, – едва слышно прошептала она. – Все же… для меня в этой красоте есть магия… Красота, которую невозможно создать, не будучи поэтом. Знание природы световых частиц ничуть не умаляет замысла неизвестного разума, который начертал на полотне реальности такое совершенство… И здесь моя холодная суть ученого вступает в противоборство с чувствами поэта. Я хочу, чтобы за формулами, математическими расчетами, принципом энтропии стояло большее… Не хаос и не логика, а та истина, которая пока… слишком далека и недоступна… Высшая справедливость, высшая правда, высшее побуждение… Я хочу верить, что каждая жизнь имеет отдельное значение. Каждый прожитый миг, каждая слеза и каждая улыбка.
Майла замолчала и с трепетом посмотрела в бескрайнее небо звезд.
– А вы нашли ответ источнику миров? – добавила она тихо.
Ирит, словно очнувшись от гипнотического транса, вздрогнул и перевел взгляд на девушку. Как и за окном, в глубинах космоса – в её глазах тоже блестели звезды.
– Это лишь случайность, – отозвался он. – Одна вероятность из миллиона в шестьдесят четвертой или… сто семьдесят восьмой степени… Тонкая грань противоборства расширения Вселенной и гравитационного притяжения её вещества. Скорость убегания…
– Так просто, – вздохнула девушка. – Значит, мы просто случайность…
Ирит испытал привкус горечи.
– Такова реальность, – отозвался он глухо.
Майла отвернулась и не спеша подошла к огромному окну. Её тонкий силуэт вписался в лунное сеяние света, словно самая не повторимая по красоте картина!
Помимо воли Ирит вздохнул и почувствовал аромат её духов, перемешанный с тонким запахом молодого женского тела. Представил вкус ее губ, тугое натяжение платья на упругой груди…
Такое необычное пронизывающее чувство тоже было случайностью? Ирит сердито тряхнул головой.
– Спасибо, я приду завтра. Вэн уже подлетел, – прервав наваждение, резко произнесла Майла и, повернувшись, направилась к выходу.
Прекрасная картина лунного света осталась без тонкого силуэта главной героини…
Ирит нахмурился и отошел от окна в глубь помещения.
