— Ну и? — прогремел Хоукрил, продолжая целиться острием меча в ее горло.
— Я послала его бороться с тем, который гонится за вашим… нашим другом, — все тем же ровным голосом объяснила она, а затем взглянула воину прямо в глаза и проговорила с гневом, не уступавшим его ярости: — Хоукрил, верьте мне!
Земля снова задрожала. Латник отвернулся от Эмбры и, испустив громкий боевой клич, воздел свой испытанный в боях меч, готовый встретить то, что, он точно знал, должно было вот-вот обрушиться на него. Кинув взгляд на две каменные головы, возвышавшиеся над деревьями — оттуда доносился громкий треск ломавшихся веток и стволов, — он вновь взглянул на волшебницу. «А не может ли быть такого, — мелькнула у него мысль, — что, как только я убью Владычицу Самоцветов, оба этих чучела тут же развалятся на куски?»
— Ждите и смотрите, — сказала Эмбра дрогнувшим голосом, — Вы сами увидите…
Затрещали ветки, и из темноты появился Краер Делнбон. Он споткнулся, растянулся на земле прямо между ними и с трудом выговорил, задыхаясь:
— Сожалею, но я привел сюда уже двоих…
Хоукрил мельком взглянул на него, а потом перевел взгляд на возвышавшихся неподалеку каменных титанов. Он взмахнул мечом — с таким же успехом он мог бы выйти против этих огромных каменных клинков, вооружившись травинкой, — и тут у него перехватило дыхание.
Страж, чья каменная кожа была изрезана морщинами трещин, размахнулся было мечом, чтобы нанести удар, но второй рыцарь ударил его сзади, опустив клинок, словно топор дровосека, и вложив в удар всю неодолимую силу своего огромного тела. Каменное оружие обрушилось на поднятую руку с мечом, и кисть оказалась отрублена; с грохотом посыпались камни, оглушив волшебницу и обоих воинов Грифона. Каменные брызги полетели во все стороны, а преследователь столкнулся с разоруженным стражем.
Камень, грохоча, ударился о камень, земля, казалось, застонала, и два титана медленно повалились, сокрушая деревья; треск и грохот, сопровождавшие это падение, эхом отразились от невидимых в темноте стен замка.
Хоукрил, разинув рот, глядел на эту невероятную схватку, а Эмбра Серебряное Древо дергала его за рукав и что-то кричала, но он из-за звона в ушах не мог понять ни слова. Краер уже стоял рядом с нею, и она указывала ему рукой вперед, одновременно продолжая уговаривать латника прийти в себя.
Латник приподнял руку, освобождаясь, повернулся к девушке с жесткой, но все же восхищенной улыбкой, вложил меч в ножны и с поклоном предложил ей пройти вперед. Его жесты были достойны высокородного кавалера, приглашающего даму первой войти в танцевальный зал.
Эмбра Серебряное Древо с комическим восхищением закатила глаза — ее мимику было хорошо видно в лунном свете — и пустилась бежать. Краер держался в полушаге перед нею. Усмехаясь, словно слабоумный, Хоукрил последовал за ними; звон в ушах постепенно стихал, и наконец он снова смог услышать свое быстрое дыхание, треск сучьев и шелест травы под ногами.
Больше на них никто не нападал; ни волки, ни другие стражи не показались из темного леса, но когда перед беглецами затемнелась высокая стена, в которую упиралась аллея, она казалась живой: каменные зубцы качались и, похоже, собирались сойти с места. Хоукрил так резко остановился, что чуть не упал, и в который раз выхватил меч, а мгновение спустя земля опять затряслась, и раздался гром, раз за разом раскатывавшийся и снова оглушивший троих беглецов.
На всем протяжении стены, насколько хватало глаз, каменные зубцы превращались в рыцарей, а те начинали медленно двигаться вперед, угрожающе поднимая тяжелые клинки.
— Тут были еще и руки, — пробормотал Краер, вспомнив твердые пальцы, хватавшие его за лодыжки. Да, приключение получилось не таким уж приятным и увлекательным…
Владычица Самоцветов воздела руки и что-то негромко проговорила твердым голосом. Ее глаза, казалось, вспыхнули, а потом пламя — пламя, которое, казалось, родилось в этих глазах, — прокатилось от нее до стены, как волна штормового прибоя, обрушивающаяся на высокий берег.
И там, куда ударило это пламя, все, будь то неуклюжий рыцарь или казавшаяся несокрушимой стена, мгновенно задымилось, а потом распалось со странным рокочущим звуком и стало осыпаться, словно куча пыли под сильным ветром.
