Латник с бесконечной осторожностью нагнулся над измученной, бледной женщиной и крепко поцеловал ее в губы. Несколько мгновений она лежала безучастно, а затем ее губы медленно раздвинулись, прижались к его рту, и она всем телом подалась вперед, будто готова была ответить на поцелуй.
Изящная рука поднялась, прикоснулась к заросшему жесткой щетиной подбородку, погладила щеку, а затем мягко оттолкнула лицо мужчины. Приоткрытые губы Эмбры Серебряное Древо шире раздвинулись в улыбке, голова немного повернулась набок, и девушка уснула. Но теперь это был мирный спокойный сон, она продолжала улыбаться, и ее руки больше не напрягались, стискивая круглый камень, который был в состоянии изменить весь мир.
Внезапно вспомнив о мощи, лежавшей у него на коленях, Хоукрил Анхару осторожно прикоснулся к Камню, подавил мощный порыв зашвырнуть его подальше в мчавшиеся мимо воды реки и задумчиво взвесил на ладони. Ему показалось, что в серо-буром булыжнике что-то пробуждается и бьется, шепотом призывая его, заманивая его нарастающим беспредельным могуществом…
— Нет! — прошипел он, обращаясь к Камню, и, будто говорил с непослушным ребенком, взял его обеими руками и встряхнул. — У меня есть мой меч и моя сила, и с меня этого довольно. Пусть с тобой играют всякие умники и пусть все они сгорят в синем пламени за те беды, которые натворят.
Камень, казалось, отвечал ему каким-то ропотом, сначала спокойным и убедительным, а потом настойчивым и повторяющимся, похожим на отдаленный грохот боевых барабанов, и Хоукрил слышал этот звук все время, пока сидел, склонившись и напрягая слух.
— Ястреб! Ястреб, что ты делаешь? — резко окликнул его Краер.
Он легким, изящным движением поднялся на ноги и начал прохаживаться по пещере. Сараспер тоже уставился на Хоукрила. Вид у него был такой, словно он что-то предчувствовал.
Латник посмотрел на друзей, как ребенок, пойманный за воровством конфет, и негромко пробасил:
— Ничего. Да, ничего.
А в следующее мгновение, когда Краера Делнбона все еще отделяло от него целых шесть шагов и он мог лишь следить за его действиями, Хоукрил, словно маленький ребенок, забавляющийся с новой игрушкой, наклонился и прикоснулся Камнем, который держал в руке, ко второму Дваеру, Камню Войны, лежавшему на одеяле, с которого несколько часов назад встал Сараспер.
Дваеры внезапно запели и окутались сиянием.
— Ястреб! — хриплым от испуга голосом выкрикнул Краер.
Латник поспешно убрал Камень, который так долго охраняла Эмбра, от его собрата и прижал к груди.
Сияние не исчезло, а растянулось между двумя Камнями, выгнулось и начало подниматься, образовывая подобие призрачной арки…
— Сараспер! — бросил через плечо квартирмейстер. — Нам может понадобиться заклинание!
Светящаяся арка достигла высоты человеческого роста и обрела цвета со множеством оттенков, которые переливались будто муаровый узор на дорогой ткани и то тускнели, то становились ярче. Эмбра, не просыпаясь, издала негромкий тревожный звук.
И вдруг цветная завеса словно раскрылась, и на ее месте в воздухе развернулось изображение, похожее на те движущиеся и звучащие картины, которые Эмбра вызывала при помощи Камня. Ничего подобного никто из них еще не видел.
В зале со сводчатым потолком на троне, казалось сделанном из огня, сидел, уронив на грудь голову в дремоте, человек в блестящих черных доспехах изумительной работы, щедро украшенных серебром.
— Спящий король! — выдохнул Сараспер.
— О боги, это он! — эхом отозвался Краер хриплым от волнения голосом. — Король!
— Он существует! — дрожащим голосом добавил Хоукрил. Он почувствовал, что его сердце забилось быстрее, а в груди потеплело от подступившей надежды: будто все те розовые сказки о Троих, неусыпно заботящихся о Дарсаре, которые он слышал, когда был ребенком, могли оказаться правдой.
— Шаэрит мелбраса иммуаэ кронтор, — вдруг произнесла Эмбра Серебряное Древо, неподвижно лежавшая на своем месте. Ее слова долго гудели в крошечной пещерке, будто подхваченные мощным эхом, — Восстань, Келграэль! Пробудись, Сноусар! Вернись на свой трон, ибо ты нужен Аглирте! Шаэрит мелбраса иммуаэ кронтор!
