Кровь, паника, смерть
У автора этой книги среди многочисленных фотографий, запечатлевших эту трагедию, есть один не пугающий, а скорее любопытный и даже забавный снимок. Сделан он, вероятно, пополудни 1 сентября и изображает мужчину, усатого европейца, без пиджака, в подтяжках, с падающими брюками, позирующего среди развалин. Кто это, отважный землекоп, который готовится начать расчистку? Ничуть не бывало! Это его превосходительство Поль Клодель, посол Франции в Токио, разыскивающий свою дочь, которую потерял в эти страшные часы. Здание французского посольства, как и большинство других посольств, было разрушено. Дипломат со своей семьей укрылся на борту французского пассажирского судна «Андрэ Лебон», стоявшего на якоре в Иокогаме. Но, чтобы собрать весь свой персонал и получить сведения о своих согражданах, автор книги «Сообщение, сделанное Марии» решил отправиться пешком из Токио в Иокогаму и вернуться тем же путем в Дански. Ничто не мешает нам вообразить, что мы вместе с послом проходим по этому району, где все перевернуто вверх дном, и своими глазами видим представшие перед ним страшные картины. Нет другого слова для определения этого зрелища, как «галлюцинация». Но ненамного богаче был и словарь тех, кому удалось спастись по еще свободным дорогам. Все их сообщения сводятся к нескольким словам: «раздавлены, сожжены, задохнулись…» Улица, по которой мы идем вслед за Клоделем, — не что иное, как поток людей, текущий между двумя нескончаемыми грудами обломков — обрушившихся камней, кусков штукатурки, столбов, проводов, рельсов. Все повалено, разбито, искорежено. Повсюду трупы или куски человеческого тела. Вот женщина в агонии старается приподнять придавившую ее балку; она умирает, но никто и не думает прийти ей на помощь; вот мужчина, в отчаянии стремящийся утолить жажду и припавший пересохшими губами к давно иссякшему источнику.
Каналы загромождены не меньше, чем улицы: жалкие остатки мебели, изуродованные тела, покоробившиеся от огня трупы. А огонь тут, он не дает себя забыть, он преследует толпу по пятам. Люди наводняют все незастроенные участки, взбираются на холмы, заполняют все места, куда, как им кажется, не дойдет огонь. Кварталу Маруноти возле вокзала, окрестностям парка Хибия, площади перед императорским дворцом даже с наступлением ночи еще не грозит опасность. Несмотря на это там царит неописуемое смятение, поддерживаемое страхом, отчаянием, болью и постоянным приливом новых потоков пострадавших, гонимых победоносным наступлением огня.
Не прекращается и содрогание грунта. Земля продолжает колебаться, и никто не может поручиться, что не произойдет новая сейсмическая катастрофа. Правда, разрушать уже почти нечего, разве только императорский дворец и несколько храмов. Между тем отголоски первого толчка следуют один за другим безостановочно. До 18 часов зафиксировано 171 толчок, с 18 часов до полуночи — 51 и от полуночи до 6 часов утра — 53. На следующий день, 2 сентября, с 18 часов до полуночи отмечено еще 103 толчка. И только начиная с 5 сентября частота сотрясений начала заметно сокращаться; в этот день с полуночи до 6 часов утра зафиксировано не более 26 толчков. Даже пожар прекратился раньше.
Не трудно представить себе, до какого морального состояния были доведены пострадавшие, чья нервная система все сильнее расшатывалась страхом перед новым землетрясением и непреодолимым распространением пожара. Людей мало-помалу охватывала неописуемая паника, раздуваемая возбуждением, все более исступленным, по мере того как стали распространяться слухи, один нелепее другого. Говорили, что неминуем новый толчок, гораздо сильнее первого; что пожар был вызван поджигателями и такая же судьба ждет все города Японской империи; что бандиты бежали из тюрем и теперь начнется массовое убийство. Рассказывали даже, что корейцы, обращенные японцами в рабство, готовы восстать и истребить своих угнетателей.
Как же восстановить порядок и успокоить умы? Полиция выбита из колеи и обессилена, все здания прессы сгорели. Уцелело только помещение редакции «Нити-Нити», но и она не могла выпустить даже самой маленькой листовки; не осталось ни телеграфа, ни телефона, ни железных дорог, ни трамвая. Нельзя ни заглушить, ни опровергнуть ложные слухи, как нельзя и сообщить внешнему миру о том, что происходит в Токио. Никто за рубежом и даже в других районах Японии не знает, что столицы больше не существует. Токио как бы превратился в метеорит, оторвавшийся от Земли и совсем ей не известный. Только вечером, после того как выяснится положение в Иокогаме, удастся передать радиограмму в Осаку, и лишь на следующий день утром пилоты полетят разносить тревожную весть.
