Итак, установив, что эпицентр землетрясения находился в 100 километрах к западу от Лиссабона, и предположив, что движение земной коры при толчке было направлено с юго-запада на северо-восток (то есть параллельно долине реки Тежу), можно, согласно Рихтеру, определить интенсивность лиссабонского землетрясения 1755 года в X–XII баллов. Тот же автор считает, что в среднем радиус окружности, внутри которой землетрясение сопровождалось разрушениями, составлял около 600 километров, а радиус окружности, ограничивающей территорию, где колебания земли едва ощущались, — 2000 километров.
Не трудно представить себе, какое впечатление произвела подобная катастрофа на ее современников. 1755 год приходился на «эпоху просвещения» — эпоху Вольтера, Руссо, энциклопедистов и «популярной науки» аббата Нолле[8].
Философы живо откликнулись на это трагическое событие и много о нем писали. Будущий создатель «Эмиля»[9] видел в нем убедительное доказательство того, как вредно отдаляться от природы. Эту идею жестоко высмеял автор «Кандида»[10], еще до того, как он написал в 1756 году свою философскую «Поэму о лиссабонской катастрофе». Самым плодотворным нам представляется вывод, к которому пришел в связи с лиссабонским землетрясением английский геолог Лайель: «Перед лицом этих ужасных катаклизмов и многих других катастроф, свидетелем которых за столь короткий срок стало наше поколение, может ли геолог с полной уверенностью утверждать, что Земля наконец пришла в состояние покоя?»
Этот вывод не противоречит в конечном итоге цитате из Сенеки, которую привел основоположник сейсмологии Монтессю-де-Баллор в своей последней книге: «Землетрясение порождает множество чудес: оно меняет лик Земли, низвергает горы, поднимает равнины, заваливает долины и извлекает из морской пучины новые острова».
Глава вторая
Сан-Франциско: 1906 год Три дня и аду
Происшествия на море
18 апреля 1906 года, около 5 часов утра, американское судно «Мак-Кинау» подходило к Сан-Франциско, тяжело нагруженное углем. Оно находилось на траверсе залива Томалес, как раз на 38°23′ северной широты и 123°24′ западной долготы. Вдруг при ясном небе и спокойном море судно внезапно вздрогнуло от резкого толчка и затрещало по всем швам. Капитан тотчас выбежал из каюты и поднялся на мостик, а неожиданно разбуженные матросы бросились к люкам. Между тем стоявший на вахте офицер распорядился обследовать трюмы.
Но вскоре все успокоились. На корпусе корабля не было ни малейшего следа какого бы то ни было удара, море оставалось спокойным, солнце всходило на безоблачном небе. Хотя в судовом журнале не нашли отражения личные переживания команды, недоверчивые матросы, несомненно, высказали немало соображений по поводу этого таинственного происшествия. Не подлежало сомнению, что «Мак-Кинау» на что-то наткнулся, но на что именно? На затонувшее судно, скалу или подводную лодку?
Добавим, что в то же время, то есть в 5 часов 10 минут, и в том же районе толчок примерно такой же силы был зарегистрирован на борту парохода «Уарда», находившегося на траверсе пролива Золотые Ворота, и парохода «Нейшнл Сити», шедшего несколько западнее «Мак-Кинау». И на этих судах причина толчка показалась загадочной, и нетрудно вообразить, сколько толков и пересудов за ним последовало. Разумеется, среди скептиков, пожимавших плечами, когда высказывалось предположение о таинственном морском змее, было немало осведомленных людей. Какой-нибудь Джонни Аткинс наверняка высказывал следующую мысль, показавшуюся многим очень странной:
«Хм, весьма возможно, что это поднимается морское дно. Не забывайте, что штормы случаются и на дне. Вспомните хотя бы о том, что совсем недавно стряслось в Италии; ведь об этом пишут все газеты».
Действительно, за десять дней до землетрясения, а именно 8 апреля 1906 года, произошло сильное извержение Везувия. Правильнее было бы говорить о взрыве этого вулкана: его вершина взлетела на воздух, потоки лавы устремились по склонам, и дождь пепла обрушился на Неаполь.
И Джонни высказал по этому поводу свое мнение, не расходившееся с точкой зрения большинства его друзей, таких же калифорнийцев, как и он сам: «Как могут люди селиться так близко к вулкану? Право же, эти неаполитанцы не совсем в своем уме».
