Существо в желтом пальто и соломенной шляпе совершенно всерьез задумывается. Наконец говорит:
– По-моему, совесть все-таки ни к чему не привинчена, а свободно болтается внутри организма. Сам не знаю, откуда она там взялась, но я подумал – смешная штука, пусть будет. Я люблю необычные ощущения.
– Экстремал.
– Ну естественно. Не будь я, как ты выражаешься, «экстремалом», не ввязался бы в эту затею. Я имею в виду, ни за что бы сюда не попал. Сам прикинь, это насколько же надо быть безрассудным придурком, чтобы по доброй воле подписать нелепый контракт, ограничивающий твое всемогущество в обмен на сомнительную карьеру Старшего Духа-Хранителя даже не богом забытой реальности на обочине мироздания, а всего лишь одного из ее городов. Но я, как выяснилось, именно вот настолько безрассудный придурок. Мне с собой повезло!
– И нам всем за компанию.
– Это правда, – легко соглашается Нёхиси, беспредельно добродушное божество, с размаху швыряя в реку несколько мелких спелых плодов инжира, который не растет на берегах Вильняле, климат не тот, а он давно хотел, чтобы речка Вильняле попробовала фиги, винные ягоды, смоквы, да как их только не называют, у плодов инжира почему-то очень много имен. Не по какой-то особой причине, просто с реками регулярно должно случаться что-нибудь невозможное, инжир с далеких чужих берегов в этом смысле ничем не хуже дождя из лягушек, вполне подойдет. В общем, хотел он давно, да руки не доходили, но вот наконец все сложилось: вовремя вспомнил, добыл, сам не слопал, принес.
– Место, где мне хорошо живется, автоматически становится благословенным. Так что у этого города просто нет выбора, – беспечно добавляет он.
На Другой Стороне почему-то оказалось гораздо холоднее, чем дома. Как будто не сентябрь в разгаре, а уже наступила зима. Ветер, не просто сырой, а промозглый, пробирающий насквозь, до костей, дул отовсюду, сразу со всех сторон. И небо так плотно затянуто тучами, что Цвета всерьез усомнилась: а есть ли вообще на Другой Стороне луна и звезды, или здесь придется обходиться без них? Никогда специально об этом не думала, никого не расспрашивала, а зря, надо было спросить. Даже запах печного дыма, который ей всегда очень нравился дома, здесь казался слишком горьким и едким; в общем, чужим. Все тут было чужое и незнакомое, но при этом не будоражащее новизной, не вдохновляющее, не зовущее к приключениям, а подчеркнуто, демонстративно унылое. Словно бы над городом висел невидимый, но каким-то образом явственно ощущаемый лозунг: «Нет смысла ни в чем».
Пока они шли по темным улицам, освещенным слишком тусклыми фонарями и таким же тусклым, безрадостным светом из окон жилых домов, Цвета неплохо держалась, как говорится, сохраняла лицо. С преувеличенно заинтересованным видом глазела по сторонам, хотя увиденное ее совершенно не радовало. Объективно – дома как дома, даже архитектура не то чтобы разительно отличается от привычной. То есть разница есть, но не такая большая, как, например, с Элливалем, который застыл в завершенной форме еще до наступления эпохи Исчезающих Империй, потом несколько раз перестраивался людьми, а не сам собой изменялся, как все нормальные города, поэтому получился вообще ни на что не похож. И автомобили, изредка проезжавшие мимо них по нешироким мостовым, тоже вполне обычные. «И деревьев здесь много, почти как у нас, это добрый знак, – думала Цвета, – где хорошо деревьям, там может жить человек».
Но все равно она не могла избавиться от ощущения, что оказалась в каком-то страшном сказочном королевстве, где обитают чудовища-людоеды. Впрочем, ощущения не так уж ее обманывали. Еще неизвестно, где страшней с непривычки – в сказочном королевстве или впервые в жизни на Другой Стороне.
Однако Цвета хранила стойкость, вежливо улыбалась, воздерживалась от так и лезущих на язык язвительных комментариев, внимательно слушала Симона, который, не умолкая, рассказывал, как тут будет красиво днем, при солнечном свете, потому что листья кленов и ясеней уже начали желтеть, просто в темноте их не видно; какой дорогой можно быстро дойти до большой реки; где тут круглосуточный супермаркет; в какие кофейни имеет смысл заходить почаще, а в какие не стоит, если не хочешь окончательно утратить веру в добро.
